Маккензи покосился на Эйприл. Она с тревогой посматривала по сторонам. Перехватив ее вопрошающий взгляд, он заметил:
— Погода-то как испортилась, а?
— Нет смысла возвращаться назад, — сказала она не раздумывая.
Они уже понимали друг друга с полуслова.
— Риск большой… Снегопад, гололед. Мало ли что…
Эйприл покачала головой. Маккензи и несчастье — несовместимые вещи! Все будет хорошо.
Маккензи понял по выражению ее лица, о чем она подумала, и улыбнулся. Сделав знак Эйприл следовать за ним, он прижал к себе Дэйви и послал коня вперед.
Когда они подъехали к ущелью, повалил мокрый снег. А потом ударил ураганный ветер и началась метель. Эйприл глянула на узкую тропку, извивавшуюся по крутому склону ущелья, и сжалась в комок.
Маккензи спешился, обвел спуск внимательным взглядом. Пока тропа не обледенела, опасность им не грозит, но все же надо быть предельно осторожным.
Эйприл бил озноб от холода и страха, но она оставалась верна себе. Назад ходу нет! Только вперед! Там ее судьба… Взглянув на помрачневшее лицо Маккензи, она произнесла с расстановкой, стараясь изо всех сил, чтобы не дрогнул голос:
— Я хочу, чтобы вы знали: меня ничто не остановит. Я полна решимости.
А Маккензи внимательным взглядом оценивал трудности спуска. Понимая, что каждая секунда дорога, он все еще раздумывал. Через час эта тропа обледенеет, и тогда путь к отцовской хижине будет закрыт. И для него, и для тех, кто идет по следу. Либо они начинают спуск сию минуту, либо… никогда. Эйприл полна не решимости, а ужаса. В ее глазах лишь страх, и больше ничего. А что будет, когда начнут спускаться по отвесному склону? Словно прочитав его мысли, Эйприл вздернула подбородок.
— Не понимаю, чего мы ждем, — произнесла она со смешком.
— Значит, так, — сказал Маккензи. — Вы должны слушаться меня во всем. Делайте только то, что я скажу. Никакой самодеятельности!
Она кивнула и вцепилась в поводья.
Маккензи снял Дэйви, поставил на землю. Из седельного мешка достал одеяло, закутал ребенка, затем взял его на руки и посадил впереди матери.
— Держите сына покрепче, — сказал он, отбирая у Эйприл поводья.
Привязав поводья своего коня к седельной луке, он потрепал его по холке, как бы подбадривая, и они стали спускаться по тропке вниз. Маккензи знал, что его лошадь не отстанет ни на шаг и ни разу не поскользнется.
Тропа становилась все уже, мокрый снег шел на них стеной почти по горизонтали, а встречный ветер обжигал как огнем.
Скоро Эйприл почувствовала, что мужской овчинный полушубок, который Маккензи заставил ее надеть, намок и уже не согревает. Маккензи, в легкой куртке и мокасинах, должно быть, продрог до костей. Неужели этому спуску когда-нибудь наступит конец? Она глянула вниз и чуть было не вскрикнула. Справа от тропы горный склон обрывался глубоким ущельем. Один неверный шаг — и… Она покрепче прижала к себе сынишку, не сводя взгляда с Маккензи. С величайшей осторожностью тот шагал впереди, ведя под уздцы ее лошадь. А когда та вдруг споткнулась, Эйприл помертвела от страха. Маккензи сразу обернулся, похлопал лошадь по холке, что-то ласково нашептывая, и они снова продолжили спуск. Эйприл закрыла глаза и прислушалась к звукам. Цоканье подков по скалистой тропке успокаивало. Но вдруг лошадь стала. Эйприл разлепила заиндевевшие веки и оцепенела. Что случилось, где Маккензи? Он стоял справа от нее, а на его мокром от снега лице сияла торжествующая улыбка.