Прижавшись друг к другу, оба смотрели на огонь. Тихо посапывал во сне Дэйви, шумно вздыхали лошади. А они молчали.
У Эйприл горло перехватило от счастья, а Маккензи со свойственной ему рассудительностью предался размышлениям.
Он почти физически чувствовал, как в нем крепнет решение. Мужчина без женщины неуязвим. Это он точно знал, как и то, что никто не бывает абсолютно независим. Но если люди зависимы друг от друга в равной степени, то это не опасно. Просто вся жизнь не должна зависеть от одного человека. Тут двух мнений быть не может…
Эйприл не знала, любит ли Маккензи ее так, как она его, но, поняв, что его к ней влечет, дала волю своему чувству, отбросив все условности. Когда ее роман с Дэйвидом был близок к завершению, отец вызвал ее на откровенный разговор. Женщины, сказал он, более мужчин способны на самообман и могут иной раз всю жизнь прожить с человеком по привычке. И добавил, что любить — это когда хочешь с кем-то состариться.
Только теперь она убедилась, что отец прав. Быть рядом с Маккензи всю жизнь — это счастье. Но счастье отличается от наслаждения. Оно предполагает и борьбу, и терпение, и самоотречение.
Что ж, она не отступится. Если Маккензи все еще сомневается в искренности ее чувств, придется доказывать, ведь любовь не знает гордости.
Со спокойной и удивительной смелостью, на которую способны только женщины, Эйприл сунула руку в вырез влажной рубашки и стала поглаживать мускулистую мужскую грудь теплой ладонью. Спустя минуту мышцы дрогнули. Подняв к Маккензи лицо, Эйприл вопросительно взглянула на него. Бурлившая в стальных глазах страсть выплеснулась на нее, едва не лишив дыхания. Ее губы сами по себе потянулись к его губам, руки обвили шею — одним словом, тело повело себя совершенно самостоятельно.
И Маккензи, потеряв самообладание, издал покорный стон и сдался на милость победителя.
Он был уже не в силах противостоять натиску желания, устал сражаться с собой. Взяв ее лицо в ладони, он разомкнул языком податливые губы.
Поцелуй оказался для него как бы свежим глотком воздуха — сумятица мыслей и пока еще неясных чувств сразу улеглась. Спустя минуту, убедившись, что не отвергнут, он уже упивался нежным поцелуем.
Господи, какое же это наслаждение!
Возбуждение его достигло крайних пределов. Его бросало то в жар, то в озноб. Мелькнула мысль, что отношения мужчины и женщины сродни явлениям природы. То ледяные порывы ветра, то нестерпимый зной.
А если такой порыв подхватит и сбросит с обрыва? — подначил внутренний голос.
Ну и что! Он, может, всю жизнь ждал этой минуты… Может, пропасть с ней — его судьба?