Потом Торговая сторона пошла — Славенский конец да Плотницкий.
Олег Иваныч дождался своих — Славенских, коня пришпорил, замахал рукой Олексахе — тот с Путной улицы с людишками шел — конь-то в пути пал от жары. Весел был Олексаха — шутил да смеялся, верил — близка победа, вон воинство-то эдакое! Ни конца не видать, ни краю. Голова с воеводами да посадником впереди — еле видать! А хвост, с Плотницкими, еще из лесу не вышел. Многолюдство грозное…
Ничего не сказал Олег Иваныч, услыхав похвальбу Олексахину. Покачал головой только, понимал — не числом воюют, уменьем. Знал — в московском-то войске не сбитенщики да квасники — народец подобрался умелый, сноровистый. Воеводы опытны — каждый свой «наказ» от великого князя имеет, однако и нарушить «наказ» сей, в случае чего, запросто можно, так и сказано: «поступать по делу глядя».
За холмом деревня показалась. Избы бревенчаты, черны, церковь с маковкой, серебристой дранкой крыта. Мусцы — селишко то звалось. Дорога здесь проходила из Пскова к Новгороду. Тут и должны были появиться псковичи, с ратью московской соединиться. Тут их и ждать порешили. По одному вражин разбить.
Спешились, кто о конь был, лагерь творить стали. Разбивать шатры узорчатые, коновязи ставить, кто попроще — ветки на шалаши рубить. Запалили костры, сели полдничать — к вечеру было дело.
Олег Иваныч знакомых навестил в полку владычном. Сам-то он со славенскими шел, в ополчении, не звал его нынче Феофил в полк, не приказывал. А прощаясь, говорил смурно, ровно на смерть провожая. Видно было — не хотел владыко на православного государя руку поднимать, в святой вере русской раскол посеять. Те же мысли и в полку софийском были. Говорили: «Будем с плесковичами биться, а с москвитянами — как Бог…» Как Бог… А как Бог? Конечно, за православных, за Филиппа, митрополита Московского. Вот и смотри на владычный полк, вот и думай. Где же славенцы-то? Вона, кострище палят… Мужики бугаистые. Нет, вроде не славенцы.
— Откель будете, вой?
— Неревские мы, с Кузьмодемьянской…
— Часом, не видали Славны?
— Кажись, за леском.
— Не, Митроха! За леском — то федоровские. Вон, оттуда мужик за водой пробежал… Его и спроси, боярин! Эй, паря!
Обернулся на ходу мужик — черт здоровенный — к колпаку, низко на глаза надвинутому, приложил руку — от солнца. Присмотрелся к кому-то, прислушался… да вдруг повернулся проворно, да в обрат, к леску побежал, воды не набравши. Только бородища кудлатая дикая на ветру развевалась!
— Чай, забыл что, — пожали плечами неревские. Олег Иваныч и сам плечами пожал — странный какой-то мужик у федоровских. Хотел уж было дальше ехать — кто-то за стремя дернул. Оглянулся — Олексаха. В руках ведерко кожаное.