— Экий ты, Олег Иваныч, право слово, непонятливый, — посетовал слегка захмелевший отрок. — Допрежь чем спросить, головой подумать надо!
— Спасибо за науку, Григорий свет Федосеевич, — обиделся Олег. — А то ведь куда уж нам уж.
Слегка щелкнув Гришаню по лбу, чтоб не очень задавался, он подошел к догорающему костру, уселся на поваленное дерево и долго, до ряби в глазах, смотрел на сине-красные угли, думал. В голове шумело от выпитой медовухи.
Захрустели хворостом чьи-то шаги. Олег Иваныч повернул голову — Гришаня. Причесанный, в красивой лазоревой рубахе, шитой серебристыми нитками. Примостился рядом, протянул принесенный туес:
— Испей-ко, Иваныч.
Олег глотнул. Квас исполненный, хмельной. Вкусно. Нет, все-таки неплохой парень Гришаня, хоть и ушлый слишком.
— Чевой-то ты, Олег Иваныч, пояс свой в руках держишь, бить кого-то собрался? — приняв туес обратно, поинтересовался отрок. А и правда, чего? Олег усмехнулся: ну надо же — хотел ведь ливонцу подарить пояс-то, а вот поди ж ты, совсем из башки вылетело.
— Так догоним! — почему-то обрадовался Гришаня. — Рыцарь-то вдоль реки идет, а мы напрямик, лесом. Пойдем, а, Иваныч?
— Ну, сходим, пожалуй. А то что-то совсем сна нет.
Ага, нет, как же! Башка, как бубен, в веки хоть спички вставляй, чтоб не закрывались. Чем шляться черт-те где по лесу, Олег Иваныч, конечно, всхрапнул бы сейчас на струге минут шестьсот будьте-нате, однако вот поперся вслед за Гришаней. А все любопытство, чтоб его…
Ливонца нагнали быстро — то ли тот еле шел, то ли просто стоял, дожидался.
Увидев Олега Иваныча, рыцарь обрадовался, улыбнулся широко, будто родного брата встретил, Гришане «данке» сказал, а тот, дурак, и кивнул, прокололся, ну уж теперь-то от вопросов не отвертится, налим скользкий.
Рыцарь чуть поклонился:
— Не позволит ли достопочтенный сир Олег сказать ему пару слов наедине?
Олег Иваныч хмыкнул:
— Позволит… Гришаня, исчезни!
Отрок кивнул и скрылся в зарослях ореха-лещины. Пошел обратно? Ну, это вряд ли, наверняка затаился за кустами и подслушивает. А какая ему в том корысть? А ливонец какого черта с ним, с Олегом, собрался секретничать? Ведь Гришаня-то, надо полагать, и без того в курсе всего. Вот только чего «всего»?
— В суровые времена даже друзья не должны знать лишнего, — проводив отрока взглядом, тихо произнес рыцарь. — Пройдемте ближе к реке, любезнейший господин Олег, ибо каждое дерево в этом лесу может иметь уши…
«Любезнейший господин Олег» молча спустился к реке вслед за ливонцем.
— Мне рекомендовали вас, господин Олег, как благородного человека, состоящего на службе Новгородского герренсрата и близкого к архиепископу Ионе, — присев на камень, торжественно произнес фон Вейтлингер. Услыхав такое, Олег Иваныч важно качнул головой, а про себя ахнул, испытав непреодолимое желание хорошенько надрать уши Гришане, ибо кто еще мог его «рекомендовать», как не ушлый отрок. Ну, Гришаня, ну, козлик. Надо же — герренсрат какой-то, Иона. Олег Иваныч ни про кого ни сном ни духом… однако надул важно щеки, приготовился дальше слушать.