— Испей, испей. Мальвазея знатная, — разрешил Олег Иваныч. — Олексаха, дай ему кружку.
Пока пил, молчали. Даже от бумаг своих отвлеклись — так хотелось поскорей услышать известия, ради которых и посылали Гришу в дальние обители. Давно уж ждали его возвращения, давно.
— Все — здесь. — Гришаня вытащил из-за пазухи плотный бумажный свиток. — Пока читаете, я ко владыке, на Софийскую, съезжу, с просьбой одной. После вернусь, доложу. Оно и тебя, Олександр, касается. Вернее, Настены твоей…
— Не торопись к владыке, парень, — поднял руку Олег Иваныч. — Думаешь, мы тут кого дожидаем? Его, владыку Феофила. До вечерни обещался быть. О! Чьи там кони на дворе ржут? Загляни-ка в окно, Гриша, не владычный возок?
— А и в самом деле — владыко.
Архиепископ Великого Новгорода и всех сопредельных земель выглядел как нельзя бодро. Быстро — торопился к вечерне в собор Святой Софии — вошел в горницу, благословил склонившихся и — особо и с удивлением — бросившегося на колени Гришаню.
— Рад тебя видеть, человече. Долгонько ж ты ездил. Надеюсь — не зря.
— Не зря, владыко.
— Ну, не томи! — взмолился наконец Олег Иваныч. — А то скоро ночь уже, а мы и не в курсе, чего ты там наразведывал. Да и владыко, поди, торопится.
— За меня не волнуйтесь, — успокоил Феофил. — Когда надо — уеду. Ну, самое начало послушаю. Говори, Гриша.
— Тогда, если позволите, начну сразу с просьбы. Поелику заезжал в обитель Антоние‑Дымскую, там перед моим приездом странник преставился да настоятелю наказывал передать некие вещи игумену Феофилакту — да, да, именно так он тебя называл, владыко! И кое-что — некой жонке Настене, что с улицы Нутной.
Тут уж встрепенулся Олексаха.
— Что ты там про Настену-то?
— Тот странник, что помер, мужем ее оказался, Федором. Тем самым, который сгинувший. Передал он детишкам несколько золотых, а остальное — самое важное — завещал Софийскому Дому. Настоятелю Дымскому сказывал, что с дальних земель странствует, лежат‑де, земли те за ледяным морем-окияном, за полнощными странами да за лесами, горами, болотами. Но и там новгородские люди скиты да остроги устроили — и теперь помощи просят. Вот письмецо-то…
Гришаня с почтением протянул архиепископу небольшой кусочек пергамента. Владыко, посетовав на зрение, передал письмо Олегу Иванычу. Тот кивнул и быстро пробежал глазами послание, зачитывая вслух наиболее интересные места.
«…достигли мы благословенной Богом земли, что лежит на берегу океана, лето здесь сухое, жаркое, зима теплая — ни снега, ни града, ни изморози не бывает. Встретили здесь наших, давно там живут, еще деды их острог заложили, назвав в честь Михайловской обители, что у Студеного моря, Ново-Михайловским. Много разных чудес в земле той, и люди чудны, и птицы, и звери. Рай был бы, кабы не поклонники диавола, что красны кожей и ликом, да режут людей, словно овец, в богомерзких своих капищах. Славятся они богатством и многолюдством, и в царстве их о Ново-Михайловском покуда не знают, ну да на то уповаем, а помощи просим. Землица здесь зело чудная, дай Бог володеть ею Новгороду, Господину Великому. Кроме плодов разных, полно в ней и золота, и самоцветов — валяются под ногами, ровно каменья ненужные».