— Хэк! Хэк! — закончив петь, подогнал олешек. — Ва-ах, моржовая задница! — выругался, увидев вдруг за сопкой у леса чужую ярангу. Узнал сразу — оленные чаучи-чукчи. Не любили чукчи эвенков, а уж Иттымата вообще терпеть не могли. Вскинул Иттымат хорей — побыстрей объехать ярангу, да не тут-то было: выскочили из яранги сразу трое — видно, чужих оленей услыхали. Двое мальчишек, один повыше, широкоплечий, в богатой парке — настоящий богатырь. Кажется, встречал его Иттымат еще по весне на большом оленьем празднике.
Так и есть. Узнали и Иттымата. Дождались, когда подъехал ближе, поздоровались, однако в ярангу не пригласили — обида. Ну, обида на малице не виснет. Не показав вида, слез с нарт Иттымат.
— Все ль здоровы в стойбище? Приносят ли важенки оленят? Камлает ли еще старый Чеготтак?
Здоровы все в стойбище чаучей, и важенки оленят приносят, и Чеготтак камлает, спасибо за заботу. Только вот лучше уважаемому Иттымату к белым людям не ездить. Говорят, болезнь у них какая-то неведомая, видно, наслали духи. Так что лучше не ездить туда Иттымату, лучше не ездить.
Совет этот сопровождал коренастый — Иттымат вспомнил: Ыттыргыном его зовут — весьма красноречивыми жестами, расшифровывающимися однозначно: убирался бы ты, хитрый проныра, из этих мест подобру-поздорову.
— Да, позабыл я, — спохватился вдруг Иттымат. — Мне ж в гости надо, в стойбище на Чокырдахе-реке, свадьба там.
— Вот, вот. Езжай, — бесстрастно кивнули чаучи, а Ыттыргын победно ухмыльнулся.
Ухмыляйся, ухмыляйся, молодой дуралей, не родился еще в тундре человек хитрей Иттымата!
Повернул Иттымат упряжку, прыгнул в нарты да погнал назад:
— Хэк! Хэк!
По пути оглядывался незаметно — ага, так и есть, бежит за ним малец-чукча. Ну, беги, беги, коли ног не жалко. Два дня ехал назад Иттымат. Не торопясь особо ехал, останавливался часто, отдыхал. Два раза светало. Два дня бежал за ним чукча-чауча. Два дня бежал, на третий исчез — устал, наверное.
Хмыкнул Иттымат, надрезал пристяжному оленю вену, попил свежей кровушки да резко повернул вправо, к большой соленой воде. Затем объехал пару больших сопок — и суток не прошло — выбрался к Индигирке. Не с той стороны, где чукчей встретил, совсем с другой — знал, куда ехать. Поставил внизу, за сопкой, ярангу. Теперь — и за дело можно.
— Хэк! Хэк!
Ага — вот и прорубь. Вот и русичи — воду в бадейке тащат.
Стегнул Иттымат оленей, обогнав водоносов, с нарт спрыгнул, закланялся, улыбаясь:
— Здравы буди! Бог помочь.
Вздрогнули водоносы — бадейку на лед опустили.
— Смотри-ко, дядька Матоня, что за чудо такое?