Дема тряхнул головой, и обрывки сна полетели в стороны, сползая со стен тягучими прозрачными каплями. В экране восседали трое: известный городской журналист, маленький усатый человечек в больших квадратных очках, какой-то рыжий длинноволосый субъект со сломанной переносицей и отстраненным взглядом и милицейский чиновник в ранге полковника.
– Который из них интересный?
– Вот этот, с патлами. Отец Ираклий называется. Священник, что ли? Такую речугу сейчас толкнул, я чуть со стула не свалилась.
– Да ну тебя, Лека. Спать я пойду.
– Нет, ты послушай, Дик! Это про преступность. Этот мент ему: «Не ваше, мол, это дело – с уголовниками бороться! Мы, милиция, это делаем профессионально!» А Ираклий ему: «Ни хрена вы не делаете, да не сможете сделать, если каждый человек сам борьбу со Злом не начнет. А преступность – это, мол, только часть великого Зла, которое пожирает нашу мать-Россию». По-моему, правильно дядька говорит! Да ты слушай, Дем, они только начали.
«... Вот тут-то вы, извиняюсь, нарушаете, так сказать, нормы, – продолжал меж тем полковник в телевизоре. – Потому что, если каждый будет, так сказать, бороться с преступностью подручными средствами, это что же выйдет? Анархия и беззаконие, я вам скажу! Конечно, это замечательно, что вы пытаетесь содействовать органам в недопущении преступности. Но что вы сделаете, поймав, так сказать, правонарушителя? В конечном счете приведете его к нам же, в УВД. И в этом мы дадим вам положительную оценку...
– Боюсь, что вы не совсем поняли меня, господин Мочалов. – Отец Ираклий заговорил, и голос его был преисполнен силы и спокойствия. – Мы вовсе не собираемся отлавливать уголовников и доставлять их, как вы изволили выразиться, в «органы». Это было бы проявлением чисто формального подхода, свойственного всей нашей системе в целом. Ну поймаете вы тысячу, даже миллион преступников. Изолируете их от общества, пусть даже навсегда. Но новые миллионы преступников встанут на их место, займут освободившуюся нишу. Ибо суть нашего социума сейчас такова, что он воспитывает негодяев даже из молодых людей с первоначально неплохими задатками.
– Извините, извините! – Полковник, похоже, вошел во вкус жаркой словесной баталии. Журналист пытался что-то вставить, но был отодвинут в сторону. – То есть, вы что хотите сказать? Вы критику разводите на тех, кто сейчас выполняет трудную каждодневную работу. По стабилизации, так сказать. А это сейчас все умеют – ругать правительство, президента, милицию. Вот вы делайте что-нибудь конкретное, тогда вы будете иметь моральное право. Как мы делаем. Вот я вам приведу последние цифры...