– Отец Ираклий! – Журналист перебил собеседника, вид у него был ошарашенный. – Послушать вас, и можно решить, что имеешь дело с отъявленным атеистом...
– Ничего подобного! – Ираклий ткнул узловатым пальцем прямо в камеру. – Послушайте меня, жители несчастной, исстрадавшейся России, отвернувшиеся от Бога и желающие возвернуться к нему! Поймите меня, братья мои и сестры! Я лишь хочу вернуться к первоначальному смыслу Бога! Истинного Бога, Добра одухотворенного, как бы его ни называли на разных языках! Горько мне слышать, как православные священники и заезжие протестанты честят друг друга на чем свет стоит, не стесняясь в выражениях, а бритоголовые проповедники восточных божков торгуют размалеванными книгами в подземных переходах, обещая приобщение к нирване за одну неделю. Шелуха все это, дети мои, накипь все это и грех непотребный! Бог один, и Добро одно, и Зло одно, хоть и многолико оно и умеет прикидываться невинным агнцем... Придите ко мне, страждущие Добра, и вы найдете здесь опору – не молитвы, не обряды, но просто друзей, способных вас понять и поддержать в борьбе со Злом!..»
– Так-так... – протянул Демид. – Не вижу в его идеях ничего нового. По сути это напоминает протестантизм архаичного типа, весьма агрессивный, да еще и с выпирающим монотеистическим стержнем, на который сей человек, как шашлык на вертел, насаживает свои лозунги. Но история религии перепробовала уже все возможные комбинации религиозных идей. Вряд ли он изобретет нечто свеженькое. Пожалуй, он соберет свой урожай фанатиков, будет проповедовать на площадях и по телевидению, и поначалу будет пользоваться поддержкой местных властей, а может быть, и кое-кого из меценатов средней руки. Потом превратится в фюрера очередной авторитарной секты, заставит бедных пацанов убить пару-тройку подвернувшихся под руку хулиганов, будет в гонении, но в конце концов угодит в тюрьму, где и угаснет его звезда, не оставив заметного следа в нашей истории. Это, конечно, при интенсивном развитии событий. А может быть, ничего такого и не будет... Поговорит себе и остынет. Мало ли кто претендует на решение мировых проблем?
– А что, может быть, он прав? Нужно же кому-то бороться со всей этой уголовной дрянью, если милиция не может! – Лека даже раскраснелась от возмущения. – Почему это ты сразу решил, что он – изувер такой? С виду приличный дядька, приятный даже. И умница – смотри, как он этого очкарика срезал! Я, может быть, даже присоединилась бы к нему. Теоретически, конечно.
– Почему? – Демид нахмурил брови. – Что-то в нем неуловимо напоминает еще одного «носителя добра» – твоего старого приятеля Германа Филинова.