– Потому что это – интуиция человека.
– Чем она плоха?
– Дух думает по-другому. Есть Знание и есть Чувство. Ты доверяешь своему чувству там, где необходимо настоящее Знание. И строишь сложную систему анализа там, где нужно лишь почувствовать.
– Почему ты бросил меня? Это было нечестно с твоей стороны.
«Подло, – подумал Демид. – Это было просто подло. Наверное, правду говорил Табунщик, и ты – такая же бездушная скотина, как и все прочие Духи Тьмы».
– Ты не убил сейчас. Ты отпустил его. Почему? – Собеседник Демида проигнорировал его вопрос. Это было не слишком вежливо, но кто знает – может быть, одно то, что Дух разговаривал с ним, было уже проявлением вежливости, сравнимым с самыми щедрыми дарами мира?
– Мне надоело. Сколько я могу убивать людей?
– Он не был человеком.
– Был! Все они человеки – и Яна, и Эдвард, и Ираклий. Пусть их личное «Я» было скручено, связано, изгнано в самый дальний угол сознания, но они не были мертвы! Их можно было спасти, и я сделал это!
– Ты не спас их. Они отравлены навсегда.
– Нет. Ты лжешь.
– Ложь – это человеческая категория.
– Даже машина может лгать. Правда и ложь – это как единица и ноль. Либо есть достоверная информация, либо ее нет.
– В тонких мирах все не так.
– Но я живу в обычном мире! Да и здесь все неоднозначно! Если одного человека пятьдесят человек назовут козлом, а пятьдесят – воплощенным божеством, кто из них прав? Но когда человек умирает, и душа его покидает тело, и тело его разлагается, и ты уже никогда не сможешь поговорить с ним – разве только во сне – это уже СМЕРТЬ. И она однозначна, как ноль. Как бублик, в котором есть дыра, ведущая на тот свет. Может быть, душа его попадет куда-то еще. В Ад, или Рай, или Чистилище. Но он уже не вернется сюда таким, каким был, и не посмотрит тебе в глаза.
– Какое дело тебе до смерти, Демид? Ты неподвластен ей. Пока я с тобой.
– Зато ей подвластны другие. И я не хочу убивать людей – пускай даже тела их захвачены Духом.
– Чего же ты хочешь?
– Я? Я хочу того же, что и ты! Уничтожить твоего братца – Духа Тьмы. И не пускать больше Абаси на Землю. Может быть, попытаться закрыть Врата навсегда.
– Да, ты хочешь этого. Но ты хочешь этого по-другому. Ты хочешь этого как человек.
– Но я же Человек! Я не могу иначе!
– Как человек – не можешь. Но у тебя есть путь, чтобы изменить это.
– Нет. Нет. Я хочу остаться человеком.
– Ты доволен тем, как обошелся с тобой Абаси?
– Он унизил меня. Ублюдок! С каким удовольствием я плюнул бы ему в душу! Он смеется надо мной, он играет со мной, как кот с полупарализованной мышью, он получает удовольствие от всех моих жалких попыток изменить хоть что-нибудь. Но что я могу сделать? Как я могу унизить Духа? Я могу сделать что угодно с его телесной оболочкой, могу изуродовать ее, могу даже убить. Но урон этим я нанесу только своей душе. А это дерьмо будет только хихикать и потирать свои бестелесные ручки. Слушай, как можно унизить Абаси? Как пнуть его в яйца? Может быть, ты знаешь, как это сделать?