– Связывай этих двух жирных святош, - сказал я палачу. - И покрепче. Я слежу за тобой.
– Да, конечно, сеньор…
Тем временем я добрался до моего пленника. До моего negativo Франсиско Веларде. Он уже очухался, таращил на меня глаза, круглые от изумления. Но он ничего не мог сказать, потому что изо рта у него торчала тряпка.
– Я пришел за тобой, голубчик, - сказал я и вытащил кляп у него изо рта. - Ты как? Идти сам можешь?
Он отрицательно помотал головой. Говорить он тоже не мог. Он вообще был еле жив.
Я удрученно нахмурился и перерезал веревки, которые его держали. Потом взял большое дубовое полено, которое лежало около очага, и шагнул к столу.
Палач уже заканчивал связывать инквизиторов. Может быть, он даже перестарался в этом, сделал это слишком профессионально. Посадил двух доминиканцев спиной к спине и скрутил так, что веревки впились в их тучные тела, совершенно утонули в складках жира. Но, в конце концов, они того заслуживали. Они пытали веревками тысячи людей из года в год. Пусть теперь попробуют, что это такое.
Палач заканчивал свою работу. Он стоял ко мне спиной. Я поднял полено и с размаху опустил на его затылок, закрытый серым колпаком. Он попытался обернуться - крепким оказался. Но уже не успел. Схватился руками за стол, упал на колени, сдирая со стола скатерть с подсвечниками, и рухнул на пол, вниз лицом.
Вот что я натворил. Никогда не ожидал от себя такой прыти.
Я даже не мог сказать, что был доволен собой. Потому что у меня не было времени думать об этом. Один из чертовых инквизиторов сбежал, и хотя скорость его передвижения, вероятно, была значительно снижена ножом, торчащим в заднице, с минуты на минуту мне следовало ожидать новой партии стражников.
И тут я вздрогнул. Источник света находился сзади от меня. И я увидел, как Над тенью моей головы на стене взметнулась другая, черная тень. Я не успел повернуться, смог только несколько податься в сторону. Это спасло мою голову, но не спасло мое плечо. На левую мою ключицу обрушился страшный удар. И я покатился вниз.
Я полетел под стол. Я был оглушен, но тело мое думало за меня. Оно кинуло меня под стол, и следующий удар пришелся по столу. Деревянные доски треснули, и стол просел. Но я нырнул между ножек и, проворно перебирая ногами, откатился к стене. Я лежал на полу, я тяжело дышал и смотрел на человека, который медленно приближался ко мне, держа в руках здоровенную дубину. Боли в плече я почти не чувствовал. Но я не чувствовал и левой своей руки. Ее словно не было, моей руки.
Человек этот был палачом. Тем самым, которого я счел мертвым. Нож и сейчас торчал из его груди. Но этот человек вовсе не был трупом - он был, как говорится, живее всех живых.