Впрочем, в шевелении - весь кайф, нужно только знать, когда это сделать. И уметь это делать. Изящно сменить позу, чтобы дети вокруг заорали: «Смотри! Памятник ожил!», а взрослые смущенно отвели глаза, чтобы не захохотать, не взвыть от того детского восторга, который как-то неуместно показывать друг другу.
У меня это получалось хорошо. Когда мимо пробегал какой-нибудь пузатенький пацан, таращась так, словно видит инопланетянина, я потихонечку подмигивал ему. Обычно детей это срубает, как шашкой на скаку. Если он не падает на землю, то обязательно бежит к родителям. «Папа! Мама! Я хочу сфотографироваться с дядей памятником!!!» В этот момент я меняю позу, по пути делая жест, который означает, что я от души приглашаю сфотографироваться этого карапуза, а заодно и всех его друзей и родственников, и при этом взглядом тактично напоминаю о том, что неплохо бы опустить денежку в мою картонную коробку. Мол, статуям тоже есть надо.
Заработал я тогда неплохо. Но через четыре часа стояния спина у меня уже отваливалась, руки-ноги стали чугунными. Единственная поза, которую мне хотелось принять, это «Колумб, лежащий в гробу горизонтально». Не помню, как я доплюхал до дома.
Нет, не по мне это. Вот жонглирование - это самое то! Это веселое занятие. Они живые - мои мячики. А кастаньеты - тем более живые. Они подпевают мне. Я придумал это сам - жонглировать кастаньетами. При этом я умудряюсь выстукивать ими ритм, довольно сложный. Разноцветные кастаньеты мелькают со всех сторон от меня - спереди, сверху и даже сзади. И выстукивают самбу своими четкими забавными голосками. И если вы не перестали при этом жевать свой гамбургер, значит, у вас нет слуха.
Я могу жонглировать чем угодно, хоть мороженой камбалой. Но это вряд ли понравится зрителям. Мороженая камбала, правда, воняет не так сильно, как жареная. Но все равно попахивает. Это слишком сильные ощущения.
Главное в моей работе - быть экзотичным. И у меня это получается. В национальном испанском костюме, в зеленом камзоле с золотым шитьем и белых штанах я смотрюсь как тореро. Я полон огня. Я - ритм, я - движение. Я - страсть, против которой трудно устоять. И когда я смотрю в глаза женщинам, смотрю в глаза северным сдержанным немкам, англичанкам и норвежкам, их сердца начинают оттаивать. Я чувствую это. Это не стриптиз, конечно, но это призыв, sex appeal [сексуальный призыв]. И часто я вижу, как в глазах их раскормленных спутников появляется ревность, желание съездить мне по морде.
Мне это нравится. Я люблю будить людей.