В прошлом году вылазка к морю была удачна. «Дети солнца» собирались уже возвращаться домой, как вдруг Нырта заметил кусок льда, который вертелся возле берега. Волны как будто играли им: то подносили совсем близко, то снова отбрасывали.
«Детей солнца» заинтересовала маленькая круглая льдинка. Наиболее азартные из охотников вошли по пояс в воду и длинными копьями пригнали упрямую льдинку к берегу. Но едва лишь взяли ее в руки, как тотчас же выронили. На ней были какие-то загадочные значки. Она была заколдована!
Ланкай предложил бросить льдинку обратно в море, но Нырта не согласился с этим. Решено было доставить ее Хытындо: пусть разбирается в колдовстве, ведь это ее дело.
Не могло быть сомнений в том, что льдинка заколдована. Все охотники убедились в этом на обратном пути. Она не таяла на солнце, а когда один ротозей, которому поручили нести ее, уронил льдинку на камни, она не разбилась.
Однако назначение ее выяснилось только дома. Хытындо объявила, что внутри спрятана душа чужеземца, — недаром льдинка проникла в котловину тем же путем, что и он, с севера, и была вынесена на берег вместе с плавучими льдинами, подобно тому, как это произошло с ним. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: душа догнала своего владельца.
Рассеянно кивая, Петр Арианович с волнением рассматривал стеклянный сосуд, выброшенный морем на берег Таймыра.
Подлинное назначение «заколдованной льдинки» вскоре стало ему понятным. Это был гидрографический буй, один из тех поплавков, которые сбрасывают с корабля или спускают с берега, чтобы определить направление и скорость морских течений. Внутрь вкладывается записка на нескольких языках. В ней просят сообщить, когда и на каких координатах обнаружен буй.
Не записка ли чернела внутри стеклянного шара?.. Петр Арианович еще ниже склонился над буем. Оказывается, в шар была впаяна трубка.
Что скрывается там? Какое известие из России?
Географ покосился на Нырту.
Простодушный «сын солнца» был поглощен своим только что сделанным бесценным приобретением. Хохоча, как ребенок, он забавлялся очаровавшими его перламутровыми пуговицами: то встряхивал их в горсти и, склонив голову, с наслаждением прислушивался, как они стучат, ударяясь друг о друга, то будто выбирая самую красивую, раскладывал их в два или три рядка на земле. Потом откуда-то из одежды извлек длинную нитку и, сосредоточенно сопя, принялся нанизывать на нее пуговицы одну за другой. Видимо, ими предназначено было украсить его мужественную грудь в виде ожерелья.
«Этого занятия ему хватит надолго», — сообразил Петр Арианович и повернулся к Нырте спиной, закрывая от него стеклянный шар.