— Ну и что удалось выяснить? — спросила его Флавия, когда они встретились за обедом, который пришлось пропустить Боттандо.
Аргайл в ответ уныло засопел.
— Честно говоря, немного. Я знаю, что на автопортрете художник лет тридцати. И еще, что Тициан изобразил его в своей серии фресок в Падуе и на наброске из Милана.
— Отлично, — постаралась поддержать его Флавия. — Теперь остается выявить всех приятелей Тициана, и дело сделано. В то время рисовать друзей в сюжетах религиозного содержания было обычным делом. Ты же сам говорил, что Тициан запечатлел свою покойную возлюбленную. Так почему он не мог поступить так же и с остальными?
Аргайл вскинул на нее глаза:
— Повтори!
Флавия послушалась и начала снова:
— Ты же сам мне говорил…
— Я говорил чисто риторически, — порывисто перебил он ее, вскочил на ноги и стряхнул с костюма хлебные крошки. — Хотя очень полезно выслушать все это от другого. Надо же, проявить подобную тупость!
— Надеюсь, ты говоришь о себе?
— Естественно. Это же очевидно. Возлюбленная, ха! Думаю, тебе не приходилось встречать большего идиота, чем я.
Флавию часто подмывало согласиться с подобными сентенциями Аргайла, но на сей раз она сделала вид, что не расслышала.
— Ты о чем?
Англичанин метался из стороны в сторону и восторженно бормотал:
— Сюжет, где Виаланте ди Модена лишается жизни из-за своей неверности! Кто мог быть ее любовником, если не сам Тициан? Кто написал автопортрет из собрания маркизы? И почему Мастерсон все это так интересовало?
— Господи! — На Флавию снизошло прозрение. — Присядь, поговорим об этом еще.
— Некогда! — радостно твердил Аргайл. — Надо работать. — Он наклонился и поцеловал ее в лоб, а затем на случай, если она сочла бы это слишком фривольным на людях, заглаживая вину, потрепал по щеке. — За работу! Ты замечательный человек и понапрасну прозябаешь в полиции. Спасибо тебе. Увидимся позднее.
Вселив вдохновение в Аргайла, Флавия завершила ленч, а затем, пересилив себя, вышла на улицу, где погода стала еще отвратительнее, и направилась в сторону жилища Лоренцо. По ее разумению, проблема не представляла особых трудностей: они уже знали, что произошло. Загвоздка заключалась в том, чтобы связать все нити воедино и понять, что к чему. В следовавших друг за другом убийствах должна отыскаться некая логическая схема, надо было только ее нащупать. В конце концов, убивать людей — серьезное занятие. Вряд ли кто-нибудь возьмется за такое без веских причин.
— О да, я знал, что тетя собиралась продать несколько картин, — ответил Лоренцо, когда Флавия вошла в его квартиру, стряхнула с себя капли дождя и села. — Но не уверен, какие именно. Я только забеспокоился, как бы она не спустила парочку моих любимых Ватто. Но тетя мне сказала, что имела в виду не те. Тогда я потерял к ее затее всякий интерес и разрешил поступать, как ей заблагорассудится.