— Я с ними еще не беседовал.
— Надо полагать, ваш источник — один из героев-охранников?
— Мы не раскрываем наши источники. Вы можете это подтвердить?
— Нет. Мне ничего об этих событиях не известно.
— То есть ограбления не было?
— Вы шутите? Разве можно было бы это скрывать так долго?
— И выкуп не платили?
— Я — нет. Вспомните, ведь вы уже спрашивали меня на прошлой неделе. Я ответила, что платить выкуп незаконно. Таких денег у нас нет и достать негде. А сколько вы заплатили охранникам?
— Мы никогда не платим за информацию, — заявил журналист. — У нас тоже не так много денег. Но мне известно, что вы разговаривали с ними и приказали держать язык за зубами.
— Значит, они меня не послушались.
— К сожалению, вы не ответили на мой вопрос. Было или нет на прошлой неделе вооруженное ограбление музея?
— Нет.
— Заплатили ли выкуп за картину?
— Нет. Не было никакого вооруженного ограбления музея ни на прошлой неделе, ни ранее.
— Еще какие-нибудь комментарии?
— Не верьте охранникам. Даже героям.
Флавия положила трубку и нахмурилась. Недолго осталось ждать, пока Доссони наконец добудет достоверную информацию. Ее вины в этом не было, но она предчувствовала беду. Наверное, следует предупредить премьер-министра. И накричать на Маккиоли за неспособность управлять подчиненными.
Вернувшись домой, она застала мрачного Аргайла, который признался, что стал невольным убийцей.
— Боже мой! Я дал ему виски, понимаешь. Непростительное легкомыслие с моей стороны.
— Ты переживаешь из-за этого или потому, что он не успел сообщить тебе, кто автор картины? — усмехнулась Флавия.
— Главным образом из-за первого… но из-за второго, конечно, тоже. Как тебе нравится Боттандо? Он был знаком с Мэри Верней! Ты ее столько раз арестовывала, а генерал хранил молчание. Странно.
— Ничего странного. Скорее всего он просто о ней забыл. Ведь в шестьдесят втором году не было заведено дела. Ее не привлекали к расследованию даже как свидетельницу. А я, например, не могу вспомнить фамилии свидетелей, которых допрашивала сорок дней назад, не то, что сорок лет.
Аргайла это не убедило. Все, что касалось Мэри Верней, казалось ему подозрительным. Милая, слегка эксцентричная, но совершенно безобидная дама не первой молодости, озабоченная нашествием на розовые кусты черной тли и ходом работ по реставрации сельской церкви. Именно такое впечатление производила эта талантливая аферистка. Аргайл ценил способности Мэри Верней настолько высоко, что, если бы вдруг архангел Гавриил спустился с небес и трубным гласом возвестил конец света, легко бы поверил, что в этом каким-то образом замешана она. И сорок лет назад Мэри не просто так крутилась возле молодого Боттандо. Он был в этом уверен.