— Нет, Таддео делал все, чтобы убедить ее прекратить поиски. Если бы она поступила так, как ей советовали все — генерал, премьер-министр, Ди Ланна, уверена, вы тоже ей это говорили, — тогда бы все было в порядке. А так мы сейчас влипли в неприятную историю.
— Ее нельзя за это упрекать. Она добросовестно выполняла свою работу.
— Я никого не упрекаю. Просто Таддео не мог взять и без объяснений принести картину в музей.
— Вы могли ее найти в канаве.
— Не глупите. Дважды подобный идиотизм не проходит. Давайте лучше наведем порядок на веранде.
— Секундочку, — твердо произнес Аргайл. — Я все понял. Действительно, вам пришлось имитировать получение выкупа. Но… — он заглянул ей в глаза, — деньги-то остались у вас. И возвращать вы их, похоже, не собираетесь. На Флавию вам наплевать. По вашей милости она осталась без работы. Боттандо откровенно ей лгал. Вызвался передать выкуп, возвратил картину. Разве это честно?
Мэри сделала гримасу, словно ей предстояло в третий раз объяснить тупому ученику простейшее правило.
— Джонатан, кому мы их можем вернуть? Ди Ланне? Нет уж, извините. В конце концов, картина найдена. Заслуга в этом принадлежит лично мне. А я, знаете ли, не привыкла трудиться задаром.
— И Боттандо согласился?
— Да. Конечно, пришлось с ним побеседовать. Даже самый честнейший человек, когда его вот так спроваживают на пенсию, становится очень прозорливым.
— Но придется рассказать обо всем Флавии.
— Не нужно. Она не поймет и расстроится. А в ее положении лишние переживания ни к чему. Боттандо это тоже будет очень неприятно.
— Можно не сообщать, но тогда вам следует поделиться.
Мэри внимательно посмотрела на Аргайла:
— Ничего себе, тихий, безобидный ученый!
— С кем поведешься, от того и наберешься, — заметил он. — Кроме того, я теперь должен думать о будущем своего ребенка.
Она вздохнула:
— Ладно, договоримся. Но позднее. Или вы мне совсем не доверяете?
— Что вы, у меня и в мыслях не было. Позднее, так позднее. Давайте теперь попробуем его убрать.
Мэри принесла из чулана кусок толстого непромокаемого брезента. Подавляя отвращение, они завернули в него тело Доссони и медленно потащили к машине.
— Лучше всего положить в багажник, — предложил Аргайл и усмехнулся. — Удивляюсь своему спокойствию. Забавно, как быстро человек привыкает к самому ужасному. — Он открыл багажник, осветил фонариком набросанные инструменты, обрывки газет, обертку от сандвича. Сдвинул все в сторону, чтобы освободить место и увидел коричневый конверт. Внутри лежало несколько машинописных листов. На первом написано: «Отчет о расследовании по делу об убийстве Марии Ди Ланны в мае…»