Эдред, насвистывая, привязал лошадей, как обещал, а сам отправился навестить сестру и девушку, жившую по соседству.
Хью Берингар не был приглашен в качестве гостя на свадьбу, однако он приехал так же рано, как Мэриет и Марк, и приехал не один. Двое его людей незаметно слонялись по двору, не выделяясь в общей толпе. Многие жители предместья, снедаемые любопытством, присоединились к служкам, послушникам и мальчикам, а общий зал заполнили многочисленные странники. Как бы ни было холодно, они намеревались не пропустить ничего из происходящего. Хью спрятался в сторожке у дверей: оттуда он мог, оставаясь незамеченным, наблюдать за всеми. А перед глазами у него были те, кто так или иначе оказался связан со смертью Питера Клеменса. Если в течение сегодняшнего дня не появится никаких свежих идей, он, Хью, потребует объяснений у Леорика и Найджела, и тем придется все рассказать.
Оказывая любезность щедрому патрону аббатства, сам аббат Радульфус вызвался провести обряд венчания, а это означало, что и его гость, каноник Элюар, будет присутствовать на службе. Более того, обряд должен был происходить у центрального, а не приходского алтаря, и все монахи обязаны были быть на своих местах. Это лишало Хью возможности обменяться с Кадфаэлем хотя бы словом. Жаль, конечно, но они знали друг друга достаточно хорошо, чтобы даже без предварительной договоренности действовать согласованно.
Гости, одетые в свои лучшие наряды, уже начали собираться, по двое и по трое переходя из странноприимного дома в церковь. Провинциальное общество — не придворное, конечно, но столь же гордое и имеющее не менее, а может, и более древнюю родословную. Розвита Линде пойдет к венцу, окруженная сонмом гостей как саксонского, так и нормандского происхождения. Шрусбери был отдан великому графу Роджеру почти сразу после того, как герцог Вильям стал королем, однако у многих маноров в округе остались прежние хозяева, а большинство пришельцев-норманнов позаботилось о том, чтобы взять в жены дочерей саксов и, смешав свою кровь с более древней, тем самым закрепить за собой полученные наделы и обеспечить своим потомкам верность их вассалов.
Толпа любопытствующих задвигалась и зашептала, вытягивая шеи, чтобы получше разглядеть входивших. Вот прошел Леорик Аспли, а вот его сын Найджел. Этот блестящий молодой человек даже не набросил плаща, чтобы показать всем великолепие своего наряда. Рядом с ним грациозный Джейнин Линде с веселой снисходительной улыбкой на лице, вполне подходящей добродушному холостяку, принимающему участие в том, как его друг расстается со свободной жизнью. Появление Найджела и Джейнина означало, что все должны быть уже на своих местах. Оба молодых человека остановились в ожидании у церковных дверей. Розвита вышла из зала для гостей, закутанная в прекрасный синий плащ, так как ее платье было слишком легким для зимнего утра. «Без сомнения, она красива», — подумал Хью, глядя, как девушка спускается по каменным ступеням, опираясь на пухлую руку довольного Вулфрика. Кадфаэль говорил, что она не может устоять перед соблазном желания покорить всех мужчин, даже пожилых монахов, неловких и некрасивых. Сейчас у Розвиты была публика, какой она не имела никогда в жизни, публика, задохнувшаяся от восхищения, выстроившаяся по обе стороны прохода, по которому невеста неторопливо шла в церковь.