Они уже миновали заливные луга, когда вдруг последний просвет неба на востоке в мгновение ока затянули облака, тучи сомкнулись, полностью закрыв небосвод, и с запада донеслись рокочущие раскаты грома. Завыл ветер — словно грозовые демоны, подав барабанным грохотом сигнал к началу охоты, спустили злобную свору.
Мадога это не застало врасплох. Он был наготове и тут же, оставив весла, достал вощеную холстину, которой обычно укрывал товары в непогоду, и прикрыл ею Хумилиса с головой, а Фиделис обеими руками поддерживал край этого покрывала, чтобы больному было легче дышать.
Потом начался дождь. Первые капли, редкие и тяжелые, стучали по натянутой материи, словно камни, и тут небеса разверзлись и потоки воды обрушились на истосковавшуюся по дождю землю. Северн вспенился, волны ударились о берега, вздымая фонтаны и слизывая прибрежный песок. Фиделис наклонился и спрятал голову под холстину, которую держал над распростертым в лодке Хумилисом. Мадог старательно удерживал свое суденышко посередине реки, ибо по опыту знал, что молния опаснее всего поблизости от высоких берегов.
Ловец Утопленников уже насквозь промок, но лишь бодро отряхивался — в воде он чувствовал себя не хуже, чем рыба. Ему доводилось сталкиваться с подобными бурями — свирепыми и яростными, и он полагал, что разгул стихии надолго не затянется.
Но где-то далеко, в верховьях Северна, ливень прошел несколько часов назад, а теперь поднятая им грязная мутная волна катилась вниз, сметая все на своем пути.
Она настигла утлое суденышко, подхватила его, словно пушинку, и понесла на своем гребне. Стремительное течение увлекало лодку к Шрусбери, и Мадог пускал в ход весла лишь для того, чтобы ее не отнесло к берегу. Тугие плети дождя злобно хлестали по холстине, не умолкали грозовые раскаты, перекрывающие истошное завывание ветра, а вокруг царил непроглядный мрак. Яркие, слепящие всполохи молний вырывали из тьмы очертания берегов, которые тут же тонули во мгле, скрываясь за сплошной стеной ливня.
Фиделис давно уже промок с головы до пят. Теперь он не пытался укрыться, а только отряхивался, словно тюлень, и онемевшими от напряжения руками из последних сил удерживал навес над Хумилисом. Вода сплошным потоком струилась по его лицу, он закрыл глаза и лишь изредка открывал их, пытаясь всмотреться сквозь завесу дождя и понять, где же они находятся. При каждой вспышке молнии юноше приходилось зажмуриваться, но все же он успел заметить силуэты деревьев на берегу. Точно грозные великаны, они на миг выступили из темноты и тут же пропали, растворившись в безумном хаосе.