— Тут есть один человек, у которого куда больше, чем у Маврикия, оснований затаить зло на Прескота, — сказал Эдмунд. — Думаю, ты не хуже меня знаешь историю Аниона. Он на костылях, ты видел его перед отъездом в Уэльс. Сейчас он уже поправляется. Когда не холодно, мы позволяем ему погулять, но вообще-то он еще соблюдает постельный режим. Он молчалив, но ты валлиец, и тебе известно, как хорошо валлийцы умеют хранить тайну. Поди-ка разбери этого Аниона, ведь он наполовину валлиец, наполовину англичанин.
— Да, это непросто, — согласился Кадфаэль. — Вероятно, не нужно забывать, что и те и другие — люди.
Он знал Аниона, но не особенно близко, так как тот был из мирян и ходил за скотом на одной из ферм, принадлежащих аббатству. Поздней осенью его привезли в лазарет со сломанной ногой, которая медленно заживала. Его хорошо знали в Шрусбери, так как он являлся плодом кратковременного союза между валлийским торговцем шерстью и местной английской служанкой. Как многие ему подобные, Анион общался со своей валлийской родней, жившей по ту сторону границы. В Уэльсе у его отца была законная жена и сын, который был чуть младше Аниона.
— Да, теперь я вспомнил, — сказал Кадфаэль. — Два молодых парня приехали из Уэльса продавать овечью шерсть. Они напились вдрызг и затеяли потасовку, и один из стражников на мосту был убит. Прескот повесил за это обоих валлийцев. Тогда ходили слухи, что у одного из них имеется единокровный брат в Англии, по эту сторону границы.
— Гриффри ап Гриффри — вот как звали этого молодца. Анион был с ним дружен. Когда случилась беда, Анион пас овец на севере, иначе брат переночевал бы у него и несчастья бы не случилось. Анион хороший работник и честный человек, но он угрюм и молчалив и никогда не забывает ни добро, ни зло.
Кадфаэль вздохнул, так как в свое время повидал немало достойных людей, которые погибли из-за взаимной вражды. Кровная месть была священным долгом в Уэльсе.
— Ну что же, остается надеяться, что английская кровь одержит в Анионе верх над воспоминаниями. С тех пор прошло целых два года. Нельзя помнить зло вечно.
В каменной часовне крепости, где вечерний полумрак едва рассеивался тускло горевшей лампадой на алтаре, Элис ждал, забившись в самый темный угол и закутавшись в плащ. Было холодно, но юноша сгорал от внутреннего пламени. Часовня оказалась подходящим местом для свидания двоих, которым никак не удавалось побыть наедине. Капеллан шерифа честно выполнял свой долг, но, покончив с вечерней, предпочитал теплый зал и обильный стол этой холодной часовне, где гуляли сквозняки.