— Значит, нет смертельной опасности? — тихо спросил Элиуд.
— Нет, и время все вылечит. Ну вот мы и пришли. Заходи вместе со мной. Я помню этот плащ. Брат Эдмунд сложил его на сундуке.
Дверь кельи, в которой лежал Прескот, была слегка приоткрыта, чтобы не загрохотал железный засов, однако она скрипнула, когда Кадфаэль боком протискивался в келью. Он остановился и внимательно взглянул в сторону кровати, но длинная фигура осталась неподвижной. В сумраке горел золотой глаз жаровни. Успокоившись, Кадфаэль подошел к сундуку, на котором была сложена одежда, и взял плащ из овечьей шкуры. Несомненно, Элиуд искал именно его, однако Кадфаэлю показалось, что с плащом произошли кое-какие перемены, — в тот момент он не задумался, какие именно. Он повернулся к двери, и Элиуд, нерешительно мявшийся у входа, сделал пару шагов в сторону, желая пропустить Кадфаэля, и при этом опрокинул стоявшую в углу табуретку. Она с грохотом упала на мозаичный пол, и Кадфаэль, замахав на Элиуда руками, оглянулся, чтобы проверить, не проснулся ли больной.
Однако вытянувшееся на кровати длинное тело было по-прежнему неподвижным. Слишком неподвижным. Подойдя ближе, Кадфаэль откинул одеяло, прикрывавшее поседевшую бороду. Синеватые веки были как у надгробной скульптуры, губы приоткрыты, зубы сжаты, словно от непрерывной, привычной боли. Грудь не поднималась от дыхания. Никакой шум больше не мог нарушить сон Жильбера Прескота.
— Что там? — прошептал Элиуд, приблизившись.
— Возьми это, — велел Кадфаэль, подавая сложенный плащ молодому человеку. — Пойдем со мной к твоему командиру и Хью Берингару, и дай Бог, чтобы женщины были в доме.
Выйдя во двор вместе с притихшим Элиудом, брат Кадфаэль понял, что напрасно беспокоился о женщинах. Поскольку на улице было холодно, леди Прескот, отдав долг вежливости и выполнив все, что от нее требовалось, попрощалась с валлийцами и вместе с Мелисент удалилась в странноприимный дом. Отряд валлийцев ждал вместе с Хью возле сторожки, готовый сесть на коней и пуститься вскачь. Оседланные кони нетерпеливо били копытами, булыжники звенели под их ударами. Элис с покорным видом стоял возле стремени Эйнона, и по лицу его было видно, что он не испытывает особой радости от возвращения домой. Услышав быстрые шаги Кадфаэля и увидев его озабоченное лицо, все повернулись к нему.
— Я принес дурные вести, — напрямик сказал Кадфаэль. — Милорд, ваши труды пропали даром. Боюсь, отъезд придется на некоторое время отложить. Мы только что были в лазарете. Жильбер Прескот мертв.