Какое-то время мы трудились в гробовом молчании. Эмерсон сидел напротив меня за длинным столом, в центре которого ярко светила керосиновая лампа. Я мирно строчила в тетради, как вдруг мимо моего уха со свистом пронесся какой-то предмет. Я быстро обернулась: на стене красовалось чернильное пятно, а на полу подпрыгивала ручка.
Я перевела удивленный взгляд на дорогого супруга.
Эмерсон остервенело дергал себя за волосы.
– Что случилось?
– Что случилось, что случилось... В голове свербит. Я все надеялся, что тебе передастся мое смятение, но ты как ни в чем не бывало корябала в своем журнале. Даже язык высунула от усердия, в то время как твои супруг сходит с ума...
– Но я прекрасно чувствовала твое состояние просто не хотела навязываться! – возмутилась я. – Так что тебя беспокоит?
– Помнишь ту мумию, что мы нашли в песке? Мне пришлось немного напрячься.
– В песке? Да-да... припоминаю. Если не ошибаюсь, прямо на краю христианского кладбища.
– Я тогда еще удивился... – Эмерсон вскочил на ноги. – Ты наверняка забыла, куда ее засунула.
– Разумеется, нет. Эмерсон! Кажется, я знаю, о чем ты думаешь.
Мы столкнулись в дверях.
– Минутку, – сказала я, тяжело дыша. – Давай не будем суетиться. Возьми лампу, а я позову Джона.
С помощью Джона мы сняли мумию с верхней полки хранилища и перенесли в гостиную. Эмерсон смахнул все бумаги на пол.
– Ну-с, давай посмотрим...
В мумии не было ничего необычного, если не считать обмоток. Полоски ткани, как правило, создают сложный рисунок из пересекающихся ромбов, эта же мумия выглядела какой-то... небрежной, словно одевалась впопыхах. Да и обычный портрет отсутствовал.
– Табличку забрали, – констатировал Эмерсон, поймав мой недоуменный взгляд.
Я пригляделась к голове мумии.
– Похоже, ты прав. Взгляни, здесь остатки клея. И обмотки... Тебе не кажется, что их трогали?
– А вот и портрет! – торжествующе вскричал Эмерсон, приложив к голове мумии табличку, похищенную из лавки Абделя.
На безглазую голову легла дощечка.
Джон задохнулся от изумления. Портрет словно вдохнул жизнь в этот бесформенный сверток. Перед нами лежала женщина, закутанная в погребальные одежды. Ее большие прозрачные глаза, казалось, отвечали на наши изумленные взгляды с выражением легкого недоумения, в улыбке сквозила насмешка над нашим оцепенением.
– Две части мозаики собраны, – сказал Эмерсон. – Недостает только гроба.
– Он уничтожен, – уверенно сказала я. – Сожжен. Это мумия баронессы, Эмерсон.
– Видимо, так, Пибоди. Знаешь, когда в ту ночь я смотрел на горящий гроб, меня удивило, почему он так быстро сгорел. В мгновение ока. Конечно, эти мумифицированные тела, пропитанные смолами, горят как спички, но должно было хоть что-то остаться: кусок кости или часть амулета. Джон...