Молодой человек подпрыгнул. Объятый ужасом, он не отрывал глаз от мумии.
– Ты ведь клал ящик с этой мумией в хранилище, так? Не заметил разницы в весе по сравнению с остальными?
– Этот ящик был не такой тяжелый, как другие, – пробормотал Джон.
– Так что же вы промолчали?! – взвилась я.
– Ну-ну, Пибоди, не надо бранить юношу. Вчерашний камердинер не привык иметь дело с гробами.
– Верно. Прошу прощения, Джон.
– О, мадам... – Джон осекся, издав булькающий звук; глаза его, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Эмерсон занес нож над грудью мумии. – О, сэр... Боже мой... сэр...
– Не хочется трогать обмотки, – объяснил Эмерсон. – Та ткань, что ближе к телу, все равно, наверное, спрессовалась в твердую массу. Послышался хруст разрезаемой ткани.
Джон взвыл и закрыл глаза руками.
– Вот стержень из синего фаянса... Где-то поблизости должен быть сердечный скарабей... Ага, есть, и довольно неплохой образец. Зеленый полевой шпат.
– Эмерсон ищет амулеты, – пояснила я Джону. – Это такие магические предметы. Их кладут в обмотки. Этот стержень символизирует постоянство, сердечный скарабей гарантирует, что сердце не заберут демоны. Эти два амулета почти всегда находятся в области груди...
– Не надо мне об этом говорить, мадам, – взмолился Джон, плотнее прижимая руки к глазам.
Эмерсон отложил нож:
– Расчленять дальше нет необходимости. Наверняка здесь найдутся еще амулеты и украшения, дамочка, похоже, была не из бедных, но, думаю, смысл уже ясен.
Я кивнула:
– Мумия и ее снаряжение так же ничем не примечательны, как и гроб. Какая досада! Ну-ну, Джон, профессор Эмерсон закончил; хватит строить из себя натурщика, позирующего для статуи воплощенного ужаса.
Джон открыл глаза, но упорно отводил их от мумии.
– Прошу прощения, мадам... Это просто... она выглядит такой настоящей...
Я взяла покрывало и набросила на древние останки, оставив открытой лишь голову с портретом.
Джон испустил вздох облегчения:
– Спасибо, мадам. Можно отнести ее в кладовую?
– Джон, – сурово сказал Эмерсон, – ты никогда не станешь археологом, если будешь позволять себе сантименты.
– Спасибо, сэр, но я не хочу быть археологом. Это не значит, сэр, что этот труд бесполезен, но, думаю, я для него не гожусь.
– Боюсь, ты прав, Джон. Жаль, что ты не можешь брать пример с меня. Мумии – это всего лишь образцы, у них нет личности, их следует изучать с колодной бесстрастностью, и ни в коем случае нельзя предаваться сентиментальности. – Он протянул руку, чтобы убрать портрет, но замешкался. – Закрепи-ка его, Амелия, не то упадет и разобьется.
Было бы проще положить портрет в отдельную коробку, но я не стала перечить. Пристроила дощечку на мягкой подушечке и примотала полосками ткани. Осторожно укутав мумию покрывалом, Джон поднял ее на руки.