– Дьявол! – воскликнула я, от отчаяния забью о приличиях.
– Дьявол! – зарычал в ответ Эмерсон. – Какого черта... – И тут он исторг каскад слов, которые я не решаюсь доверить бумаге.
Моим попыткам выпутаться мешало судорожное дерганье Эмерсона. Сетка все сильнее стягивала наши тела в тугой кокон.
Когда в комнату ворвались обитатели соседнего номера, на кровати рядышком сидели две смирные мумии, не способные пошевелить даже пальцем. Правда, Эмерсон продолжал изрыгать приглушенные тканью проклятия. Надо сказать, Джон в съехавшем набок ночном колпаке выглядел не менее комично. Глядя на его перекошенное от изумления лицо, я разразилась слегка истеричным смехом.
Наконец Эмерсон перестал ругаться, а заодно и дышать, – должно быть, сетка нашла управу на моего ненаглядного и забилась ему в дыхательные пути.
Я велела Джону поставить лампу, пока он ее не выронил и не устроил пожар.
Бастет опустила голову и принюхалась. Шерсть у нее на загривке встала дыбом.
Рамсес доселе взирал на происходящее с легким недоумением. Но тут он спохватился, кинулся к себе в комнату и через несколько секунд снова возник в дверях, в руках его поблескивал какой-то предмет. Наш сын деловито засеменил к кровати, и я поняла, что в руках он сжимает огромный нож. Комнату огласил пронзительный визг:
– Нет, Рамсес! Нет! Брось! Брось немедленно, ты слышишь?!
Когда я беседую с сыном таким тоном, Рамсес обычно не спорит. Вот и сейчас он растерянно выронил нож. В оружии было не меньше восьми дюймов длины, лезвие зловеще сверкнуло.
– Я собирался, – обиженно заговорил Рамсес, – освободить тебя и папу. Вы каким-то непонятным образом попали в весьма затруднительное...
– Конечно, дорогой, я вовсе не против твоих намерений, но методы...
Каким-то чудом мне удалось высвободить из пут одну руку. Несколько ловких кульбитов, и я оказалась на свободе. Взгляд мой метнулся к Эмерсону. Ну да, так оно и есть: сетка забилась в его открытый рот. Глаза моего супруга вылезли из орбит, а лицо приобрело зловещий лиловый оттенок.
Я оживила мужа, конфисковала нож – подарок Абдуллы, о котором Рамсес не счел нужным сообщить, – и велела сыну, слуге и кошке возвращаться к себе в комнату. И лишь затем смогла уделить внимание недавнему преступлению, поскольку попытку ограбления, смею предположить, следует называть преступлением, а никак иначе.
Пускаться в погоню за вором было бесполезно. За это время он мог пересечь пол-Каира. Одного взгляда на угол комнаты было достаточно, чтобы убедиться: пришелец обладал отличной сноровкой, раз умудрился столь бесшумно нанести такие разрушения. Правда, ящики вскрыть он не осмелился – без шума отодрать заколоченные крышки не так-то просто. Зато наш личный багаж подвергся тщательному обыску: вещи валялись на полу беспорядочными грудами. Ко всему прочему негодяй зачем-то откупорил пузырек с чернилами и вылил его содержимое на мою лучшую блузку.