За годы нашего брака Эмерсон ничуть не изменился внешне. Шевелюра его была так же черна, густа и непокорна, плечи так же широки, фигура так же статна. До встречи со мной он носил бороду. Теперь же – по моей просьбе – с ней расстался. С его стороны это было невиданной уступкой, поскольку Эмерсон ненавидит и даже стыдится глубокой вмятинки (слово «ямочка» он вообще не выносит) на подбородке. Мне же этот незначительный изъян греет душу как единственный забавный штришок на его возмутительно мужественной физиономии.
Словом, передо мной был все тот же Эмерсон. Внушительная внешность, «изысканные» манеры, «любезные» речи. И только в глазах... Этот взгляд я ловила и прежде, но тем вечером он был особенно заметен. Потому-то грязь на полу сошла Эмерсону с рук.
– Очаровывала леди Кэррингтон, – сообщила я в ответ на его комплимент. – Для того и нарядилась. А у тебя как дела? Удачный был день?
– Нет.
– Значит, мы с тобой друзья по несчастью.
– Так тебе и надо, – утешил любимый. – Говорил же – ни к чему устраивать представление. Роза! Где ее черти носят? Чаю хочу!
Роза послушно материализовалась с подносом в руках. Я пригорюнилась, размышляя о том, во что превратила Эмерсона жизнь в Кенте. Подумать только – ворчит на погоду и требует чаю! Типичный английский обыватель!
Как только дверь за горничной закрылась, Эмерсон отлепился от камина и заключил меня в объятия.
Но тут же отстранился и сморщил нос. Я уж было собралась объяснить происхождение кошмарного запаха, но Эмерсон меня опередил:
– Ты сегодня особенно хороша, Пибоди, – хриплым и низким голосом протянул он. – Даже в этом своем уродливом туалете. Может, переоденешься? Я бы тебя проводил и...
– Что это с тобой такое? – успела вставить я перед тем, как Эмерсон...
Неважно, что именно сделал Эмерсон; главное, что говорить он какое-то время не мог, да и я тоже.
– И вовсе я не хороша, к тому же от меня несет, как от мешка с протухшими костями. Рамзес опять копался в помойке.
– М-м-м-м... – не слишком вразумительно отозвался Эмерсон. – Милая моя Пибоди...
Пибоди – это моя девичья фамилия. Наше с Эмерсоном знакомство проходило не очень гладко, буквально с первой минуты мы начали цапаться. В знак своей неприязни мой будущий муж звал меня просто по фамилии. Так оно и пошло. Только теперь обращение стало знаком чего-то совершенно иного. Нежной памятью о тех дивных временах, когда мы только и делали, что препирались и насмехались друг над другом.
Я таяла в объятиях мужа, но сердце мое было исполнено грусти. Неспроста, ох неспроста эта внезапная нежность! И моя внешность тут ни при чем. Просто амбре от находки Рамзеса вернуло Эмерсона в благословенные дни нашего романтического знакомства среди нечистот и грязи могильников Эль-Амарны.