– Из этой книги Элли ничего бы не вынесла, – остановил ее Тед. – Никакими пикантными подробностями там и не пахнет. Сборник ханжеских небылиц, вот что это такое! И кстати, твоя бабушка, Марджори, фигурирует на первых ролях!
– На первых ролях? – Марджори томно обнажила десны. – В этих небылицах?! Ах, Тед... ты такой шутник...
– Что да, то да, – радостно закивал тот. – Но, Мардж, заруби себе на носу – Элли ни словечка не придумала! Здесь происходит что-то странное. И держу пари, нашему городку не поздоровится!
От этого пророчества на кухне как-то попрохладнело. Можно даже сказать, подуло зловещим ледяным ветерком. Все примолкли. С Марджори слетела маска сиропной любезности; в помрачневших, жестких линиях лица угадывался страх. Чинный ряд котов вдоль стойки бара казался резным каменным бордюром с египетской пирамиды.
Тишину прервал настойчивый скрежет из-за двери. Элли подскочила.
– Это, наверное, Роджер! Да они все проголодались. Пора кормить.
– Роджер Макграт? – удивилась Марджори. – Бо-оже, ты об этой жуткой крысе! Элли, душечка, не открывай дверь! Я ужас как боюсь эту гадость!
– Что же ты так сплоховала, Мардж! – расплылся в ухмылке Тед. – Подождала бы, пока впустят Роджера, и кинулась в чьи-нибудь сильные мужские объятия! Вот это, я понимаю, истинное искусство!
Марджори ответила злобным взглядом. Даже истекая желчью, она была никудышным соперником Теду, когда тот пускал в ход тяжелую артиллерию.
– Я воспользуюсь этим выходом. – Марджори тоже поднялась. – Пора бежать к ребятишкам. Они ждут не дождутся, когда мамочка накормит их ужином.
– Ну, думаю, твой повар, нянюшка, дворецкий и горничная как-нибудь общими усилиями справились бы и без тебя, – заметил Тед и подмигнул Элли.
Той вспомнилась особенно слащавая телевизионная проповедь Марджори Мелоди о материнских радостях: «Ах-ах, какое счастье для женщины воспитывать милых детишек, собственными руками готовить им кашку, стирать их штанишки, купать, петь им песенки на ночь...»
Но при всей своей антипатии Элли не могла не отдать должное выдержке Марджори. Она стойко вытерпела и язвительные шпильки Теда, и нашествие животных, которых явно не выносила, несмотря на многочисленные проповеди о любви к братьям нашим меньшим. И не просто вытерпела, а сохранила невозмутимый вид, ни разу не изменив привычной позе с горделиво вскинутой головой – самая выгодная поза для обладателя двух подбородков. Да что там, Марджори даже головы ни разу не повернула, умудряясь демонстрировать собеседникам «анфас три четверти», знакомый всем ее почитателям по фотографии в газетной колонке.