Болан дождался возвращения второго солдата и «угостил» его такой же иглой. Солдат почти мгновенно осел на землю. Болан подтащил его к вездеходу, усадил на сиденье рядом со спящим коллегой и тщательно обыскал обоих.
И у того, и у другого на шее висел опознавательный армейский медальон. Запомнив их регистрационные номера, Болан тщательно обследовал содержимое бумажников своих подопечных, после чего записал номера на автоматах и заводской номер машины. То, что он обнаружил, наводило на интересные размышления.
Несколько минут спустя он покинул вездеход, не оставив ни малейших следов своего пребывания. Когда солдаты очнутся, разумеется, ни один из них не захочет признаться, что слегка задремал.
Возвращаясь к «каравану», Болан с тоской подумал, что на сей раз все же сделал непростительную ошибку. Его наконец-то вынудили совершить мерзкий поступок.
Вот тут они сумели одержать верх, и теперь он был ничем не лучше их. А может, он никогда лучше и не был?
От этих мыслей у него больно защемило сердце.
Гарольд Броньола был очень важной шишкой в Вашингтоне — в некотором роде его можно было даже считать вторым лицом в американской федеральной полиции. В силу последних событий ему пришлось потратить немало времени и сил на работу в качестве советника Национального Совета Безопасности. И в довершение ко всему его еще обязали изловить Болана, чтобы предать того суду.
Броньола уже давно считался одним из ведущих специалистов по борьбе с организованной преступностью. Особенно его служебное положение упрочилось с тех пор, как Мак Болан вернулся из Вьетнама и развязал персональную войну с мафией. Будучи по натуре реалистом, Броньола сразу понял, какую пользу может ему принести союз с Боланом, и сделал все от него зависящее, чтобы сблизиться с Палачом. В определенный момент он захотел даже придать действиям Палача вполне официальный характер, однако Болан наотрез отказывался сотрудничать с правительством и занимать какую-либо оплачиваемую должность. Все же Броньоле удалось добиться, чтобы некоторые высокопоставленные чиновники благосклонно относились к действиям Палача. Когда Болан начал свой четвертый крестовый поход, Броньола предложил ему амнистию и разрешение продолжать войну в обмен на выполнение некоторых инструкций Вашингтона. Болан отказался и на этот раз.
— Спасибо, — поблагодарил он Броньолу. — Но я уж как-нибудь обойдусь и без специальных разрешений.
Легче от этого Броньоле не стало, однако уважение его к Болану только возросло. Отказ от сотрудничества навлек на голову Болана гнев Вашингтона. И результат не заставил себя долго ждать — Броньола получил приказ: