— Что означает сие видение? — спросил Мак после того, как дверь за девушкой захлопнулась.
Ларри, казалось, не слышал вопрос, его голова была занята другим:
— Так что же случилось с Марио? Он что, ранен?
— Он просто потерял голову и не знал, что делает.
— Согласен, но что у него с глазами? Что нам тут наговорил Кармен?
— Марио попытался атаковать меня, — совершенно естественно объяснил Болан. — Он, видимо, был вне себя от горя. С такими типами, как Марио, трудно договориться, вот мне и пришлось применить силу.
— И вы его нокаутировали! — вскрикнул адвокат, поднимая глаза к небу. — Нокаутировать Марио! Теперь я теряю голову. Честно говоря, — все более возбуждаясь, продолжал он, — я отказываюсь этому верить до тех пор, пока сам не увижу Томми.
Ларри театрально рухнул в кресло, на секунду обхватил голову руками, словно пытаясь прийти в себя, а потом встал, потянулся к бару и вытащил бутылку водки «Эристофф».
— Мы можем с вами поговорить как мужчина с мужчиной? — вдруг совершенно спокойным голосом спросил он, наливая себе полстакана.
Болан подвинул стул поближе к его креслу, тоже налил себе водку и ответил:
— Надеюсь, что можем. Я вообще не люблю сопляков, Ларри.
— Вы должны знать одну вещь: когда парни узнают о смерти Томми, то не надо надеяться на то, что кто-то будет жалеть о случившемся.
— Почему?
— Сантелли не из тех боссов, которых обожают.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вы ведь здесь для то: о, чтобы провести официальное расследование?
— Разумеется, господин советник.
— Тогда позвольте мне дать один маленький совет. Попробуйте переговорить с Дамоном и Ла Карпа. У Томми было одно прекрасное качество — он умел управлять людьми куда более умными и могущественными, нежели он сам, и даже подчинять их своей во...
— Вы говорите о личностях вроде вас?
— Да, я тому разительный пример. Видите ли, мистер Талиферо, я...
— Я не Талиферо, — любезно перебил его Болан.
— Ну разумеется! Я просто говорю в переносном смысле. Поверьте мне, я полагаю, что отпустил вам комплимент: ведь Талиферо были весьма надежными людьми.
— Благодарю вас, — любезно кивнул Болан, — но мне не хотелось бы, чтобы меня путали с ними. Эти парни были порядочной дрянью, они никого не любили и ничего не уважали.
— Ну а вы? Что же любите вы? — вкрадчиво спросил Вайнтрауб, пристально глядя на своего собеседника.
— Я люблю делать то, что я делаю, — ответил Болан.
— Я вижу, вы ничуть не изменились. Иногда мне кажется, что вы последние романтики, принадлежащие ушедшей эпохе. Вы что, не понимаете, что у вас больше нет ни дел, ни ролей, что вы уже мертвы?