И все же что-то явно изменилось. Чутье никогда не подводило Билли Джино.
Неожиданно один из «стальных глаз» быстрым шагом приблизился, словно намеревался пройти мимо Билли Джино и открыть дверь. Билли пронзил его зверским взглядом, и парень резко замер.
— Куда это ты собрался, приятель? — елейным голосом осведомился телохранитель.
— У меня сообщение для господина Ди Англиа, — последовал ответ, хотя было совершенно очевидно, что незваный гость брякнул первое пришедшее ему в голову.
Билли указал на внутренний телефон, стоявший рядом на столике:
— Вот и сообщай, сколько тебе нужно.
Джино терпеть не мог, когда кто-то пытался его одурачить.
Парень снял трубку и вызвал Ди Англиа, повелителя Бронкса и Стейтен Айленда. Разговор велся шепотом и длился очень недолго. Билли отчетливо разобрал лишь одно слово — «Питтсфилд».
После чего парень бесшумно удалился, скользнув за угол, словно ядовитая, страшно опасная змея.
Оставшись один, Билли Джино еще минут десять напряженно размышлял, что бы могло значить это странное сообщение и вообще при чем здесь Питтсфилд. Неожиданно дверь отворилась и на пороге возник Дэвид.
— Пошли кого-нибудь за Энджело Флавия, — приказал он и вновь скрылся за дверью.
Флавия был одним из чиновников Совета, чьи офисы располагались этажом ниже. Билли поднял руку, и к нему тотчас заспешил парень «стальные глаза».
— Им нужен Флавия, — коротко бросил Джино.
Спустя минуту появился тот, кого вызвали.
Это был человек лет сорока, толстый, холеный и вальяжный — типичный представитель штабных крыс, живших в шикарной многоэтажке в восточной части города. Все вечера он проводил в клубе «Плейбой», делал себе маникюр и стригся дважды в неделю. Все остальное время он посвящал тому, чтобы к уже имеющимся у него акциям компании прибавить еще хоть сколько-то.
Билли всегда был невысокого мнения о подобной категории людей. Он считал их всех, и не без основания, натуральными паразитами, которые бесстыдно наживались на доверчивости простых рабочих. Эти ребята брезгливо отвергали любую грубую работу, почитая ее ниже своего достоинства. Даже если бы им и довелось вдруг заняться каким-либо «пыльным делом», считал Джино, они бы прежде всего демонстративно нацепили на себя дорогие кожаные перчатки, стремясь защитить холеные ладони и наманикюренные ногти.
Билли легонько постучал в дверь и провел Флавия внутрь.
— Останься, Билли, — скомандовал Дэвид. Билли коротко кивнул, прикрыл за собой дверь и, словно большое дерево, застыл возле нее.
Флавия волновался, точно ребенок, пока главы кланов неотрывно смотрели на него. Сидя у окна, Дэвид вкрадчиво обратился к вошедшему: