В дверном проеме появился негр с усталым лицом, одетый в пижаму и домашний халат. Смерив Болана взглядом с головы до ног, он заметил:
— Вы выглядите, как посланец смерти. Зачем вам нужен Карл?
— Я хочу поговорить с ним. Дело не терпит отлагательства, — сказал Болан.
— Он сейчас спит. Ваше дело не может подождать до завтра?
— Может, только я не могу.
Доктор все понял. Несколько секунд он задумчиво разглядывал посетителя, затем кивком головы пригласил войти.
— О'кей, но ненадолго.
— Обещаю, — пробормотал Болан, проходя мимо врача.
Жена доктора была уже в комнате Лайонса и осторожно будила его.
— К вам пришли, Карл, — негромко сказала она.
На столике у изголовья кровати стоял небольшой светильник и освещал комнату спокойным неярким светом. Полицейский лежал на спине без подушек. Его левая рука была привязана к кровати, а в синей вздувшейся вене торчала игла капельницы.
Болан приблизился к кровати, и полицейский поднял на него глаза.
— Это блиц, — тихо произнес он.
— Скрытый.
— Больного не следует волновать, — напомнила Болану медсестра, выходя из комнаты.
— Что случилось? — спросил Лайонс.
— Много чего. Начнем с того, что я принес вам подарок.
Болан достал черный кожаный блокнот Вито Апостинни и вложил его в здоровую руку Лайонса.
— Сейчас его не стоит смотреть. Здесь вся двойная бухгалтерия «Голд Дастера».
— Каким чудом вам удалось достать эту книгу? — с улыбкой спросил Лайонс.
— Вито предложил ее мне в обмен на свою жизнь.
— Он сделал выгодный обмен, — заметил полицейский.
— Возможно. С актером все в порядке. Пока. Он выложил мне все, что знал об аферах АША и инвестициях в шоу-бизнес.
— От вас ничего не скроешь, — снова улыбнулся Лайонс.
— Но это еще не все, разве не так? Ведь дело вовсе не в Андерсе, верно?
Лайонс искоса посмотрел на Болана.
— Я не имею права говорить об этом, Мак. Давайте сменим тему нашей беседы.
— Мне неприятно, что вы увиливаете от прямого разговора, Карл. Я пытаюсь выжить в этом безумном мире, поэтому должен знать все, что может оказаться для меня полезным.
— У дружбы есть свои пределы, — упрямо пробормотал полицейский, избегая смотреть в глаза Болану.
Мак улыбнулся. Полицейская мораль — явление очень странное. Полицейский вроде Лайонса арестовал бы за проституцию собственную мать, а затем пообещал бы ей свободу и неприкосновенность, если она даст показания против своего сутенера. Такая игра называлась правосудием и во многом напоминала борьбу за выживание. Болан отлично знал правила и той, и другой игры.
— Я не собираюсь клянчить информацию, — сказал он. — Я хочу предложить вам выгодный обмен. Вы только что получили от меня левые счета Вито, но я пока ничего не получил взамен.