Спросите стражу в Маэстрэ, кто проехал там на рассвете.
— Но ведь это может стоить мне головы, маркиза. Вы не понимаете того, что говорите.
— В таком случае можете мне не верить, Лоренцо. Предоставим все времени, как вы говорите. Зачем заглядывать в будущее?
— Умоляю вас, будьте откровенны со мной, Беатриса. Был ли тот юноша, которому я дал пропуск, который выехал из вашего дома в моей гондоле, Бернадин, или нет?
— Нет, Лоренцо, это не был Бернадин.
— В таком случае, кто же это был?
— Гастон де Жоаез.
— Господь да хранит меня — я погиб, в этом не может быть сомнения!
— А вы за меня тоже не хотите помолиться, Лоренцо?
— Нет, не хочу, вы ведь и так насмеялись надо мной, к тому же вы — женщина и умны как бес. Велите позвать мою гондолу. Я сейчас же поеду во дворец, надо сейчас же принять какие-нибудь меры.
Беатриса весело рассмеялась и протянула ему руку.
— Так как у меня не осталось больше слуг, Лоренцо, то некому позвать вашу гондолу. Но не бойтесь так за себя: у нас ведь так мало великих людей, — кто решится дотронуться до вас.
Он обдумывал тот же вопрос, интересовавший его, и казался таким беспомощным, таким жалким в эту минуту, что будь это не он, а кто-нибудь другой на его месте, маркиза непременно пожалела бы его, но в этом случае она не чувствовала ни малейшей жалости, так как в эту минуту опасности он даже ни разу не вспомнил о ней самой.
— Я пойду во дворец, они выслушают меня, я обращусь, наконец, к народу. А вы, маркиза, молитесь, больше вам ничего не остается делать. Может быть, сегодня еще я буду лишен свободы. О, милосердный Боже!..
Он ушел, а Беатриса осталась одна в пустом доме.
Беатриса и не заметила даже, как пусто было в ее доме, пока не стало совсем темно, и в ее комнату вошел Джиованни, чтобы зажечь свечи. Увидев свою госпожу, сидящую в глубокой задумчивости над разбросанными по столу бумагами, он спросил ее нерешительно:
— В котором часу, ваше сиятельство, будете ужинать?
Беатриса подняла голову, отложила перо, которое она держала в руке, и спросила его в свою очередь:
— Разве слуги вернулись, Джиованни?
— Нет, ваше сиятельство, но мой отец здесь, и, кроме того, сестра Фиаметты тоже еще здесь.
— Ну, в таком случае, мы справимся и без других. Но скажи мне, Джиованни, откровенно, почему все остальные слуги покинули меня.
— Я уже думал об этом, ваше сиятельство, но...
— Говори, Джиованни, я слушаю.
— Они все видели капитана да Понте и знают его, ваше сиятельство.
Беатриса вздохнула, и при виде ее огорченного личика Джиованни стал смелее; он подошел к ней, опустился перед ней на колени и умолял ее выслушать его.