Это они, наверное, дверь открытой оставили. Она у нас теперь не защелкивается, а то Ленка сколько раз выходила, захлопывала, а ключи дома оставляла. Она у нас вообще двинутая на всю голову.
Серый кинул меня, как пацана. Мы с ним железно договорились, а он в последний момент все переиграл. Он сказал, что сперва предки хотели свалить из дома, а фазер заболел, и теперь они никуда не сваливают. «А деньги?» — спросил я. «Ну, это пусть будет в счет твоего долга. Ты мне должен был сорок два, а теперь пусть будет двадцать семь». — «Ладно, — сказал я и хотел повесить трубку, но не повесил. — Что же теперь делать? Давай что-нибудь придумаем». — «Да понимаешь, я тут… — сказал он. — В общем, одна старая знакомая меня пригласила». — «Ну и пойдем», — сказал я. «Понимаешь… — сказал он, — я и сам туда не очень… В общем, это такой дом и… Нам вместе туда не получается… В общем, ты не обижайся… А после праздников сразу повидаемся. Ты позвони, и я подскочу или ты ко мне. Так получилось, я же не виноват, что фазер заболел… А о тех двадцати семи рублях не думай, не горит». Я повесил трубку и долго еще не мог понять, с чего он распелся? С какого хрена он такой ласковый. Ну, кинул и кинул. Не в первый же раз! Он вообще всю жизнь делал, как ему удобнее. Ему на друзей всегда было наплевать. Меня это никак не колышет. Я от него другого и не ждал. Только одно непонятно — чего он так рассыпается? Даже как-то не по себе стало. В общем, предчувствие у меня было. Я решил — ничего, посмотрим… Плохо было то, что он лажанул в самый последний момент. У меня со Светкой из «Детского мира», ну с той самой, гребчихой, все было уже заряжено. Она уже дома договорилась. И я от предков неделю отбивался… Они хотели сеструху-лунатичку на меня повесить. Еле отмазался. И с деньгами он меня подставил. Я еле собрал эти пятнадцать рублей. Ну, сказал бы заранее, и я из шкуры вылез бы, но достал, а эти у меня были на праздник отложены. Я и позвонил-то шестого вечером, чтоб уточнить, когда собираемся, в три или в четыре, а он меня, как серпом по яйцам… Куда, думаю, мы со Светиком теперь денемся? И Санька болел. Я зашел к нему тогда же, шестого, думаю, может, подскажет чего. Санек не любил Серегу. Тот ему еще ничего плохого не сделал, а Санька будто знал, что обязательно сделает. Да что-нибудь такое, за что и убить не жалко… Но внешне они поддерживали нормальные отношения. Никаких таких особых отношений меж ними, конечно, не было. Они здоровались, и только.
Когда я к Саньку шестого вечером заскочил, у него была температура 38, 9. Он лежал весь сухой, огненный, но улыбался. А глаза, как лакированные. Матушка угостила меня чаем, а мне бы стакан портвагена с горя… В общем, я рассказал ему. «Да, — говорит, — надул тебя дружок». — «Кинул, — говорю, — как пацана… Хотя, может, и вправду у него фазер заболел. Это ведь от него не зависит… Если у него действительно фазер заболел, — подмигнул я Саньку, — значит, у него дача свободна… А там у него наливки, закусон, настойки… Ну ладно, — сказал я, — пусть мне будет хуже».