С началом Битвы за Южную Англию совпало резкое осложнение политической обстановки в Ирландской республике. В два часа дня Дублин неожиданно в ультимативной форме потребовал вывода британских войск «с территории единой и неделимой Ирландии». В 4 часа стало ясно, что в Эйре происходит военный переворот. И еще двумя часами позже Черчилль узнал, что этот переворот поддержан высадкой в порту Корк немецких войск. (…)
17 ноября, на десятый день высадки и на второй день шторма на Ла-Манше Рунштедт перешел в решительное наступление. Пехотные корпуса 3-й и 6-й армии охватывали Лондон. Танковый корпус Гота, введенный под Солсбери в «чистый» прорыв, уже вечером следующего дня овладел Оксфордом и мостом через Темзу.
Двадцатого числа фон Рунштедт отдал последнее в ходе Английской кампании оперативное распоряжение: «Оборона противника разваливается. Приказываю, не отвлекаясь на лондонскую группировку врага, преследовать английские войска в общем направлении на Бирмингем» [28].
В такой операции, где захватывается Исландия, Фареры (временно), Ливерпуль (последняя цель десантной группы Арренса), Южная Ирландия присоединяет Северную и становится сателлитом Рейха, высадка происходит на очень широком фронте – и именно в тот момент, когда основные силы английского флота растянуты между Гренландией и Норвегией, пытаясь перехватить неожиданно вышедшие в море немецкие корабли, – англичане не смогут предпринять организованный отход, и Острова будут потеряны целиком. В США с неизбежностью будет поставлен вопрос о законности третьей подряд баллотировки Рузвельта, в результате чего президент, даже если не будет смешен, утратит свободу действий и станет заложником изоляционистов. Фашистская Германия установит полное господство в Западной Европе и подойдет очень близко к полной победе во Второй мировой войне…
Реалистичен ли такой вариант? С формальной военной точки зрения – вполне [29]. Но для того, чтобы решиться на него, во-первых, требовалось снова пойти на колоссальный риск. Для подобных действий, – писал по сходному поводу великий шахматист А. Алехин, нужно «мужество, но и ослепление». А немцам – после французской кампании – было что терять. И, во-вторых, немецким командующим пришлось бы отказаться от очень многих своих убеждений.
Но тогда они не были бы немцами.