– Вперёд! – скомандовал он.
Всё, всё, мешкать больше нельзя!.. Волшебство, куда более мощное, чем то, с каким Фесс надеялся совладать, готово было вот-вот родиться. Перед мысленным взором молодого волшебника пронеслись жутки картины – пылающие города и деревни, толпы пленников, безжалостно избиваемых странными воинами в шипастых доспехах, очень напоминавших броню воинов Империи Клешней, только лишённую цвета; дым тянулся высоко в небо, растекался там, словно и впрямь натыкаясь на незримый хрустальный купол; и звёзды в ужасе бежали от этих густых и плотных клубов, потому что в отличие от обычного дыма этот имел цвет крови.
Ноги сами понесли Фесса по размокшей, скользкой тропе. Там, за гребнем оврага, чувствовал он, горит живой огонь, а рядом с этим костром…
Да, там был некто, наделённый силой, но, как то существо у ручья, совершенно не умеющий эту силу скрывать или использовать.
Саттарская ведьма.
Скорее, скорее, скорее, пока не случилось непоправимое!
Потому что эта несчастная дурочка, похоже, и впрямь собиралась открыть ворота в Эгест одному из орудий Истинной Смерти. Фесс ощущал знакомые ревеберации заклинаний, отзвуки знакомых обертонов из арсенала высшей некромантии – но откуда могла знать эти чары простая сельская чародейница?!
И внезапно ожил, проявился, возник словно из небытия потерянный было след Дикой Охоты. Фесс не верил сам себе – что ж, получается, ведьме оказалось-таки под силу сотворить настолько сильное чародейство?!
Он не верил в такое совпадение вплоть до последнего момента. И, как оказалось, зря.
Но кто ж тогда та странница в чёрном, привидевшаяся Прадду? Или там были следы ведьмы? Или нет.
С каждым мгновением ускоряя шаг, Фесс уже почти бежал по тёмному дну оврага. Впереди смутно замаячил подъём, овраг упирался в бок крутого безлесного холма – и там, наверху, на самой вершине, горел яркий и жаркий костёр. А возле него…
***
Варево в котле поспевало медленно, кипело натужно словно из последних сил исходя глухо лопающимися пузырями. Коричневато-зелёная густая смесь нехотя вздувалась, поверхность вспучивалась, и тогда над котлом начинали дрожать мелкие зеленоватые огоньки похожие на сонм крошечных светляков. Под котлом бесшумным синевато-рыжим пламенем горел чёрный уголь, что гномы добывали из самых недр Железного Хребта.
Ведьма медленно распустила роскошные каштановые волосы. Тяжёлые пряди упали до самой земли, окутав чародейку, словно плащ, – её собственные волосы, в которые она не вложила ни грана волшебства.
Колдунья была молода, ей, похоже, только что минуло двадцать пять лет – для волшебницы или даже ведьмы возраст младенческий. Лицо её нельзя было назвать ни красивым, ни отталкивающим – обыкновенное веснушчатое личико со вздёрнутым носиком да по-детски пухлыми губами. Даже глаза были обычными, карими, а не столь любимого ведьмами диковато-зелёного цвета.