Чья воля создала их, какие заклятья вложены были в них – несмотря на весь опыт боевого мага Долины, Клара сказать ничего не могла. Мечи цепко хранили тайну.
Кларины пальцы сами тянулись к эфесам. Идеально прямой Алмазный Меч – в правой, чуть изогнутый Деревянный – в левой. И кто устоит перед ней? Мессир Архимаг?.. Х-ха!
Губы чародейки скривились в язвительной усмешке. «Не потому ли ты так боялся, Игнациус, что понимал – с Мечами я легко стану владычицей Долины? Не этого ли ты страшился? Наивный, несмотря на всю свою мудрость. Для себя мне ничего не надо, кроме разве что вернуть к жизни Аветуса. Но на это не способен никто, даже Спаситель, так что всё, забыли», – жёстко приказывала себе Клара.
Рубиновая шпага в руках помогала справиться с кровожадным зовом Мечей. Они не таились, не прятали своих намерений и желаний. Им некуда было «заманивать» и «затягивать». Не существовало никакого Тёмного Властелина, рабом которого они могли бы сделать Клару. Они – не предательство, они – действие. Они не изменят, не выдадут. Они честны с тобой. Ты вольна принять их дар или отвергнуть.
Клара сглотнула, скрипнула зубами, крепче стиснула рубиновый эфес. Пусть ветер в лицо сделается ещё злее и резче, пусть водяная крупа сечёт щёки, пусть из-под век сочатся слёзы. Здесь, на Волчьих островах, на крайней западной оконечности Риксхейма, Клара чувствовала себя так, словно смотрит прямо в глаза Западной Тьме. Закатный горизонт скрывали непроглядные, почти чёрные тучи; свинцовое море сливалось с небом, и лишь белые крылья чаек несколько оживляли угрюмый пейзаж.
– Кирия Клара, – раздалось укоризненное.
Райна. Пришла звать «домой». Верная валькирия тревожилась – последние несколько дней Клара стала сама не своя, ну совершенно.
– Спасибо, я уже иду, – не поворачиваясь, отозвалась чародейка, нехотя пряча рубиновую шпагу в ножны.
– Вы, кирия, совсем нас сна лишите скоро, – ворчала валькирия, наблюдая, как чародейка неверной походкой спускается на тропу. – Куда вам три клинка-то разом, а?
– Райна, разве я могу их оставить? – Клара кивнула на Мечи. – Хоть на день, хоть на час, хоть на миг?
– Можете, кирия Клара. Любой из нас их сбережёт, – твёрдым тоном возразила воительница. – Глаз с них не спустим. Да и не найдёт нас Кэр. Чай, не просто так уходили.
– У мальчишки могут и советчики сыскаться, – буркнула Клара. – Непрошеные, хочу заметить!
– Глотните, кирия. – Вместо ответа валькирия протянула Кларе горячую на ощупь фляжку. – Тави сварила, так орки с утра в её честь серенады распевают…
Чародейка невольно улыбнулась, представив себе зеленокожих клыкастых силачей, что, обнявшись и с умильно-благостными физиономиями, выводят жуткие рулады прямо под окном Тавиной комнатёнки на постоялом дворе, где отряд Клары нашёл временный приют. Ученица Вольных вспомнила какие-то прабабушкины рецепты и, видя муки местных храбрецов, превратила жуткое пойло в забористую и валящую с ног наливку. Особенно хороша она оказалась в горячем виде, а ещё лучше—в кипящем. Орки, составлявшие три четверти местной дружины, немедля провозгласили себя её, Тави, рыцарями и защитниками, после чего новоявленной «королеве драккара» лично пришлось разнять не меньше дюжины драк, поводом к каковым послужили «оскорбления её чести».