Пересчитывая ногами ступени, Твердислав попытался вспомнить, на каком же уровне находились они изначально. Старик уже ничего не говорил, только сдавленно хрипел.
:Haile andefaile! Таете faile!: — теперь в нежном голоске звучало неприкрытое злорадство.
Твердислав внезапно остановился, да так, словно налетел на незримую стену. Нигде поблизости не было Силы, не из чего творить боевые заклятия — однако каким-то нюхом дикого зверя он ощутил: враг рядом. Может, уже всего в одном лестничном марше.
Наконец-то пришло время вспрыгнуть в ладонь мечу.
Хватаясь за сердце, привалившись к серой шершавой стене, тяжело дышал Твердиславов спутник. У него на боку болталось нечто металлическое оружейного вида, но ясно было, что в случае опасности он не успеет даже вздохнуть.
“Ну, где же вы, где вы? Таитесь, прячетесь, сводите с ума голосами — мол, всё видим и всё про тебя знаем. Может, вы даже читаете мои мысли. Но вот о чём вы забыли — на мне благословение Всеотца, и я сокрушу вас, если только на то будет Его воля!”
Ответом был многоголосый заливистый смех. :Чья воля? Всеотца? Да его ведь не существует, глупец!: — произнёс кто-то на понятном наречии, а затем вновь прозвучало: :Haile andefaile!:
И тут снизу рванулся мрак. Абсолютный, непроглядный, всепоглощающий. :Haile andefaile!:
Старик что-то сдавленно вскрикнул. Тело само приняло защитную стойку. Немудрёный железный клинок, выкованный гномами родного мира, подарок Учителя в те времена, когда Учитель ещё почитался настоящим, — с размаху прошёлся по плеснувшей навстречу чёрной волне.
:О-о! А-а-а! И…: — вопль ужаса и боли плеснул в сознание. Чёрное покрывало конвульсивно дёрнулось, сморщилось, посерело, сквозь него начали проступать очертания лестницы. Раздался мокрый всхлип, и тьма рассеялась.
В Твердислава слепящей волной ударила чужая ненависть.
:Faile! Morte! Deade!:
— Иде… — начал юноша. В следующий миг железяка на поясе старика внезапно извергла огонь.
Удар швырнул парня на ступени — броня смягчила удар, но получилось всё равно чувствительно. Ни испугаться, ни понять, в чём же дело, он не успел. Как не успел и выкрикнуть что-нибудь вроде “спятил, ты…?!” Глаза старика превратились в два ярких факела. Из черепа хлестал самый настоящий огонь, жидкие волосы вспыхнули, занялся воротник бронекостюма… Тем не менее уже, несомненно, мёртвый человек шагнул вперёд, вновь поднимая своё оружие.
“Ведун. Как есть — Ведун”.
Наверное, именно эта мысль и спасла. Ведун, творящий молнию. Уход “одиннадцать”. Давным-давно разученный и затверженный в мельчайших подробностях. Форма отката… форма щита… форма отвода…