…Город медленно умирал. Жизнь брезгливо поджимала ноги, забираясь повыше, к нарядным террасам, где скудно зеленела какая-то поросль, где мигали яркие огни, где обитатели некогда великой столицы земной расы старательно делали вид, будто ничего страшного не происходит.
Странно, но Умники, не оправдывая собственное имя, отнюдь не пытались перерезать пуповину трасс, что соединяли отчаянно цеплявшееся за центр воинство координатора Исайи со Звёздным Портом. Казалось, что Умников вообще не интересует ничего за пределами города. Твердислав осторожно поинтересовался у Конрада, и тот подтвердил, что да, во всех мирах сражения идут лишь за обладание городами. Окрестности, давно обезлюдевшие и позаброшенные, никого не занимали. Там войны не было — но лишь до того срока, как кто-то из горожан, отчаявшись дождаться конца этой бойни, бросал всё и уходил прочь из города. С неотвратимостью самой Смерти за ним являлись Умники, и человек исчезал навсегда. Укрыться, спастись, отсидеться не удалось ещё никому. И потому давно уже никто не пытался отыскать спасения в одиночку.
Магия не оживала. Твердь превратился в самого обыкновенного парня, без особых знаний и талантов, с одной лишь верой в Великого Духа… и Его же иссякшим даром. После некоторого размышления он не стал искать иных клановичей. Любой разговор станет мукой, вдобавок бесцельной. Он не может найти путь к выполнению возложенного на него Великим Духом Долга — как после такого смотреть в глаза соплеменникам?
Оставалось только одно — ждать Его знака…
Ждать? На такое Твердислав просто не был способен. Не совать нос туда, где оного можно лишиться, — это не по нему. Удача улыбается сильному. Начни, а там видно будет. Вызови огонь на себя, как говорили здесь. Заставь врага действовать первым. Если Великий Дух не снисходит к скромным твоим усилиям — всё равно действуй так, как будто бы Его рука в каждый миг у тебя на плече.
В тяжком раздумье минуло несколько томительных дней. Исайя не забывал Твердя; несмотря на всю свою занятость, находил время хотя бы раз в день поговорить — притом обязательно лично, никакой голографической связи его высокопревосходительство в таких случаях не признавал. Ничего особенного эти разговоры не содержали. Казалось, Исайя ведёт их исключительно для того, чтобы иметь предлог пытливо вглядываться в глаза парня, точно каждый миг ожидая чего-то.
Чего он ждёт, Твердислав понять не мог. Гордость не позволяла больше задавать вопросов о Джей, хотя внутри всё сжималось от странной, неведомой раньше боли.
Когда тяжко, когда слишком много дряни лезет в голову, гласила несложная мудрость кланов, — выйди в поле, натяни лук, и пусть оголовки стрел твоих отведают ведунской крови!