В ответ они не услыхали ни звука. Строй закованных в броню воинов не шелохнулся; они словно ждали чего-то. Неожиданно один из хозяев крепости неторопливо и все так же молча поднял руку, указывая на хоббита; и Фолко понял, что от него ждут Слова.
«Они все провидели, – пронеслись в мозгу стремительные мысли. – Им нет дела до Отона, им дело только до нас троих – потому что гномы, как ни крути, им все же родня, а я… уж не из-за клинка ли Отрины?
Подталкиваемый в спину незримой, но властной рукой, хоббит шагнул к молчаливой шеренге, услыхав, как сдавленно захрипел за его плечами Отон – от удивления, наверное, – и негромко, быстро, так, чтобы поняли только свои, произнес Первое Слово.
И в ту же секунду привратный чертог огласил чей-то мощный голос, глубокий и низкий бас; он произнес, обращаясь к Отону:
– Передай тем воям из верхних племен, что прячутся сейчас за твоей силой и храбростью, что нам нечего делить с ними, мы не станем трогать их обиталищных мест. Эта крепость останется единственной. А сейчас – уходи!
Думаешь, мы не чувствуем Талисман Тьмы рядом с твоим телом? Разве мы не помним ту силу, что родственна ему? Поэтому нам не о чем говорить. Ты смел и вступаешься за тех, кто просил тебя о помощи – поэтому уходи с миром. Но бойся вставать на пути нашего народа! Уходи же! Нам нет дела до вашего Мира. Мы ни с кем не враждуем и никому не помогаем, уходи!
– Тебе и твоим все равно не взять нас здесь, – прибавил другой голос. – Оглянись!
Все невольно повернули головы. И – о чудо! – на равнине стало светло, как днем; в темном до этого мига небе с шипением горели десятки взмывших над бастионами огненных шаров, пылавших ярким белым огнем. Как на ладони стали видны изготовившиеся к атаке ряды хеггского войска, а из разверзшихся исполинских каверн, мерно и тяжело ступая по пологим скатам, поднималось войско – не десятки, не сотни – тысячи; тысячи копейщиков и мечников, лучников и щитоносцев, пращников и еще каких-то непонятных, несущих здоровенные темные предметы, напоминавшие большие горшки; и вся эта громада в зловещем молчании разворачивалась, готовая встретить любой удар – как неколебимый утес, о который впустую разобьются самые яростные усилия любого шторма.
– Я пришел не для того, чтобы грозить вам, – нимало не растерявшись, с достоинством ответил Отон. – И ваших угроз я не боюсь также. Но почему бы нам не жить в мире, вам – и моим племенам? Вы не вмешиваетесь в дела верхнего мира – прекрасно, так не все ли равно вам, кто я и на чьей стороне? Вы стремитесь к миру в окрестных областях – вы его получите. И разве не хотели бы вы обменять ваши несравненные изделия, скажем, на доброе пиво, тонкую муку, прозрачное и ароматное масло? Не предлагаю вам золота, знаю, его у вас в сотни раз больше, чем у всех королей земных, вместе взятых. Но золото не положишь на тарелку! Почему бы нам не обсудить это?