– В нашем распоряжении достаточно трупов, – заметил Валленштейн. Видно было, что он сдерживается и сохраняет хладнокровие лишь ценой огромных усилий. – И сколь угодно квалифицированная экспертиза.
Я покачал головой.
– Герр оберст, экспертиза ничего не даст. Имеющиеся у нас аналитические средства не способны обнаружить примесь биоморфа в человеческом организме.
– Ты в этом так уверен? Но тебя же никогда на это не проверяли?
– Меня – нет. Проверяли другого человека, о котором мне тоже доподлинно известно, что он – того же рода-племени, что и мы с Дарианой.
– Вот так так, – Валленштейн побледнел. – И кто же это?
– Гилви Паттерс, – я кинулся головой в омут.
– Гилви Паттерс... Выжившая под Тучей в первое наше появление на Омеге-восемь?
– Совершенно точно, герр оберст. Она выжила, потому что Туча признала в ней свою. Её подвергали всесторонним исследованиям и ничего не выявили.
– Её – да, подвергали, – помолчав, признал Валленштейн. – Тестировали на предмет заражённости.
– И ничего не нашли, – настойчиво повторил я. – И ничего не нашли бы во мне. Так что я не слишком бы надеялся на имперских экспертов. Дбигу для них останутся просто трупами, подлежащими патолого-анатомическому исследованию.
– А ты – ты знаешь, как обнаружить биоморфа?
Я покачал головой, и губы Валленштейна снова сжались.
– Где ж он может скрываться? Где прятаться?
– Полагаю, он подобен вирусу, – ответил я. – Чтобы его обнаружить, потребовалось бы отсеквенировать весь мой – или Гилви – геном. Искать совершенно новые, неизвестные последовательности. Возможно, не на хромосомном, на субклеточном уровне.
– Новые, неизвестные органеллы? – Валленштейн старался показать, что тоже не лыком шит.
– Скорее всего нет. Новые органеллы легко обнаружить под самым примитивным световым микроскопом, что уж говорить о сканирующем электронном! Биоморф может копировать существующие органеллы, самое большее. Но ведь мы так долго стояли на Омеге, герр оберст! Целая научная экспедиция! Ну да, попали под Тучу – но неужели ж погибло абсолютно всё?
Валленштейн помолчал и неохотно ответил:
– Не знаю. Засекречено выше даже моего уровня доступа и выше уровня моих друзей. Что различным секретным службам удалось-таки выжать из того бункера – знают только они. Обычное дело... Но продолжай, Руслан, продолжай. Я не скрою, твои слова... недалеки от моего предела нормального, о котором я предупреждал. Но мой предел – это только мой предел, взгляд человека, отягощённого предубеждениями. Ведь всё, тобой сказанное, – только прелюдия к главному, не так ли?