В Приволье найдено ещё одно массовое захоронение мирных граждан, уничтоженных тварями, которые Федерация называет «своим чудо-оружием». Наткнувшиеся на могильник бульдозерист Дарко Войкович и экскаваторщик Иван Загорудько были в тот же день арестованы охранкой и увезены в неизвестном направлении. Судьба пропавших неизвестна.
На шоссе номер два, невдалеке от Глубокого, бойцами сопротивления подорван бронетранспортёр оккупантов, уничтожено как минимум десять солдат из числа переселенцев с Борга. Наши бойцы отошли без потерь.
На бывшем рыбокомбинате «Аляска», входившим в компанию Юрия Фатеева, а ныне – госрыбозаводе номер четырнадцать, вновь вспыхнула забастовка, после того как администрация в очередной раз повысила нормы выработки на 25% и одновременно снизила расценки на такую же величину. Бастующие заняли территорию комбината, уничтожили запасы приготовленной к отправке продукции, подожгли здание заводоуправления, однако не стали оказывать сопротивления прибывшим вооружённым до зубов поселенцам и оставили территорию до их появления. Забастовщикам предъявлено стандартное требование о выдаче зачинщиков.
В результате диверсии подорвался и затонул в порту БМТ «Зоркий» с командой из штрейкбрехеров. По меньшей мере пятнадцать предателей сгорели заживо. Как говорится, собакам собачья смерть.
В Глубоком брошена бутылка с горючей смесью в окно назначенного оккупантами градоуправителя Павла Морозова. Изменник, к сожалению, не пострадал, о чём с помпой объявили в Новом Севастополе. Морозов представлен оккупантами к награде. Мы торжественно обещаем, что доберёмся до тебя, гад!..
* * *
Пробуждение моё оказалось традиционным. Белая плитка стен – такой выкладывают операционные.
Или камеры пыток.
Я был связан, вернее, запястья и лодыжки охватывали широкие ременные петли, а сам я полулежал в кресле, напоминающем зубоврачебное.
Отчаяние. Это когда сами собой закрываются глаза, не желая смотреть на окружающее, словно опущенные веки могут от чего-то защитить.
– Пришёл в себя, – холодно констатировали рядом.
Я даже смотреть не стал. Какая разница, кто там. Хотя... голос знакомый.
– Мы встречались, герр бывший обер-лейтенант, – отвечая на мой невысказанный вопрос, продолжал голос. – Ещё на Зете-пять и потом, уже на Новом Крыму.
Ну конечно, устало подумал я. Все пути ведут в Рим. Вселенная для меня и этого секуриста слишком мала. Жаль, не хватило на тебя Тучи.
– Мы находимся в центральном изоляторе временного содержания имперской Службы Безопасности, в Берлине, на Земле, господин Фатеев. Как вы это любите называть – застъенкьи гъестапо, – последние два слова он произнёс по-русски, с утрированно-издевательским акцентом.