– Спокойно, – раздался чей-то голос. – Горбац здесь.
Больг был рядом. Его массивная фигура, черная на фоне пестрой темноты леса, вызвала чувство защищенности. Вокруг было тихо. Не было слышно ни одного звука, кроме шелеста ветра в деревьях.
– Горбац – это твое имя, не так ли? – услышал себя Ким. Это сильно удивило его. Не только то, что больг умеет говорить, а также и то, что у него имеется имя, а вместе с ним, очевидно, и представление о себе самом, свое «я».
– А как... твое имя?
Где есть «я», там есть также «ты». С этого все начинается.
– Я – Кимберон Вайт, хранитель Музея истории и член Совета Эльдерланда, и... зови меня просто Ким, – закончил он вяло.
– Я – Горбац, – повторил больг. – Двадцатый легион, двенадцатая когорта, вторая манипула. – Это звучало как выученное наизусть. – Это... был я, – добавил он.
Любопытство одолело Кима.
– Что с тобой сделали? – спросил он.– То есть что ты натворил, отчего тебя бросили в тюрьму?
Взгляд больга стал мрачным и невыразительным.
– Мои товарищи, – проворчал он, – они захотели... больше еды. Декурион приказал... казнить каждого десятого... Двоих из двадцати. – Он провел рукой по своему горлу.
Ким вспомнил о головах на столбах у входа в крепость. Теперь ему стало ясно, откуда они взялись.
– Я... отказался. Горбац – солдат, а не палач, – продолжал больг. – Поэтому они меня бить, бросать в подземелье.
Он поднял массивные плечи, как будто хотел сказать: «Остальное ты знаешь».
Краем глаза Ким заметил какое-то движение и обернулся. И с облегчением узнал своего спутника, который к ним присоединился.
– Альдо, – сообщил он, – нашего друга зовут Горбац...
– У нас нет времени для разговоров, – пропыхтел Альдо. – Вы разве не слышите? Собаки...
Вой снова стал отчетливым... Теперь Ким и сам слышал, что это был не вой привидений, которого он, было, устрашился, а тявканье и прерывистое дыхание обычных псов. Впрочем, если их схватят эти псы, их укусы могут быть столь же смертельны, как и дыхание ужаса, исходящее от собак-призраков.
– Да, – согласился он, – надо бежать.
Он попытался сделать несколько шагов, но ноги отказались ему служить, и он упал бы снова, если бы Горбац его не подхватил.
– Господин Кимберон не может больше идти, – заявил Альдо.
– Пустяки, – сказал Ким. – Могу.
Когда он снова, прихрамывая, пустился в путь, его тело кричало при каждом шаге, но голова была ясна.
– Как это получилось, что ты говоришь на нашем языке? – спросил он на ходу у больга. – Кто тебя научил?
Горбац, казалось, не вполне понимал, о чем его спрашивает Ким.
– Люди разговаривают, люди приказывают. Больги подчиняются, – сказал он. – Больги учатся.