Оставалось самое главное — не замерзнуть. Свою фуфайку Джим забыл в тюрьме, и теперь у него зуб на зуб не попадал. Аделаиду тоже трясло от холода, хотя ее плечи и были закутаны в плотный плащ. Джим посадил ее рядом с Бекки, чтобы они согревали друг друга своим теплом.
Капрал Коглер откозырял Аделаиде и смущенно сказал:
— Прошу прощения, ваше величество. Не знаю, как покаяться, но дурака я свалял. Понимаете, на скале стоит такой холод, что охрана нет-нет да и позволит себе глоточек-другой. По закону вы должны отдать меня под трибунал. Но эта фляжечка до сих пор не почата, и, если жидкость согреет молодую особу, пожалуйста, не церемоньтесь.
Тут он вытащил видавшую виды флягу из пушечной бронзы и отвинтил крышку.
— Сливовое бренди. Бабка моя из Эролштайна сама настаивала. Лучше этого вам ничего не доведется отведать.
Аделаида строго посмотрела на него. Рассвет уже занялся, и каждый из них мог при желании разглядеть ее лицо.
— Дайте фляжку, негодный вы человек. Не могу позволить моим солдатам пьянствовать во время караульной службы. Просто возмутительно! — Она отпила из фляги, прищурилась, затем глубоко вздохнула и сделала еще несколько глотков. — Но я прощаю вас. Скажите вашей бабке, что я выдам ей королевскую лицензию. Бекки, отхлебни.
Она поднесла фляжку к губам Бекки. Бекки попыталась пошевелиться, но только вскрикнула от боли.
— Хочешь прилечь, дорогая моя? — спросила ее Аделаида. — Не буду тебе мешать. Можешь взять себе все одеяло, мне и так тепло.
Но Бекки покачала головой, и Аделаида подсела к ней поближе.
— Послушайте, а не найдется ли в ваших карманах, — осведомился Густав у капрала, — палочки колбасы? Только представьте: кусок колбасы с кусочками жира в нем, похожими на жемчужную россыпь! А если она еще и хорошенько поперчена…
— Ну, это не для меня, — перебил его Карл. — Мне бы какой-нибудь пирожок или яблочный штрудель, политый сахарной глазурью, пересыпанный корицей, и чтобы сверху пенились взбитые сливки…
— Фу, тошнотища, — сказал другой студент. — Мне мяса подавай! Сейчас бы гуляш из копченой оленины, порезанной на крупные ломти — с лучком, перцем и паприкой, как готовят во «Флорестане», да полить это все сметаной, да закусить пельменями…
— Ерунда, — отозвался кто-то еще. — Лучше хлеба ничего не бывает. Теплый такой хлебушек, только что из печи. Надламываешь корочку, а от нее идет пар, да ко рту подносишь…
— Хватит, надоели, — прервала их Аделаида. — Одними словами сыт не будешь, от них только есть больше хочется. Кстати, город должен быть совсем рядом, не больше двух-трех километров. Как только откроются пекарни, мы пошлем кого-нибудь купить хлеба и прочей снеди. А пока…