Бекки открыла стеклянные двери, они вышли и, облокотившись на балюстраду, помолчали, глядя на расстилающийся перед ними парк. Воздух был тяжелым и неподвижным. Лес вдали уже утратил очертания, отдельные деревья растворились в дымке, и небо вверху заметно потемнело, сделавшись стальным с оттенком берлинской лазури. Трава на широких лужайках там и здесь была примята порывами ветра, уже пролетевшего и скрывшегося из виду. Неожиданно в облаках образовался разрыв, и последние лучи просияли на землю, сделав зелень травы и листьев такой невыносимо яркой, что у Бекки перехватило дыхание. Легкий ветерок, как незримый дух, пригладил траву и, взметнувшись вверх, обласкал их щеки свежей прохладой.
— Бекки, — сказал Аделаида, поворачивая голову к темнеющей вдали опушке леса.
— Да?
— Значит, теперь это мой дом, так?
— Выходит, что так.
— Вот уж никогда не думала, что у меня будет свой дом. Я была уверена, что умру где-нибудь на улице или в тюрьме. Мне казалось, что другого выхода для меня нет… А то еще представляла себе, как заболею какой-нибудь такой болезнью, знаешь… или просто чахоткой. Сгнию заживо или сойду с ума и сдохну в сумасшедшем доме. Я просто знала, что так будет.
— Но ты ошиблась, верно?
С минуту они молчали. Потом Аделаида глубоко и как-то судорожно вздохнула и отвела с лица упавшие локоны.
— Бедный Руди, — просто сказала она. — Знаешь, Бекки, ведь я его никогда не любила… Я его ценила, была ему благодарна, но… Знаешь, мне кажется, что если человек сделал то, что я сделала, если он отдавался мужчинам за деньги, он уже никогда не сможет по-настоящему полюбить… Странно! Было три человека, которых я бы могла полюбить. Один был старый чудак по имени Маллой. Он заботился обо мне в те времена, когда я познакомилась с Джимом и мисс Локхарт… Вторым был старый король. Мы знали друг друга лишь один месяц, и у него были все причины недолюбливать меня, и, однако, он мне сделался так дорог…
Ее голос дрогнул. Солнце уже скрылось, небо стало темно-лиловым, как старый синяк; ветер из леса задувал все сильнее, так что Бекки пришлось потеплее укутать плечи в платок.
— Мне кажется, что он тоже тебя любил, — сказала она.
— Скажи, Бекки, у меня получается быть королевой?
— Странный вопрос! Не знаю, у кого бы это могло получиться лучше.
— У мисс Локхарт, конечно. Я хочу сказать, миссис Голдберг. Когда закончатся эти переговоры, как ты думаешь, она согласится приехать сюда в гости?
— Я уверена, что согласится. Напиши ей и пригласи.
— Мне кажется… — произнесла Аделаида, глядя вдаль и осторожно трогая ладонью остывший камень балюстрады. — Мне кажется, если бы она знала… Мне так хочется, чтобы она гордилась мной. Если бы только она похвалила меня, что мне дела до других!