– Я иду к вам, абреки, – плотоядно рыкнул я, соскальзывая вниз.
– На, посмотри – пойдет такой? – Поликарпыч встретил меня в сенцах с картонной коробкой, в которой что-то шуршало и брякало.
Осторожно отогнув край крышки, я заглянул внутрь и поневоле засмущался, сраженный плеснувшей навстречу укоризненной зеленью звериных глаз. Котяра имел место, рыжий, здоровенный, на вид ленивый и страшно обиженный, а к хвосту были прикручены скотчем две продырявленные жестяные банки из-под зеленого горошка.
– Здоровый больно! – усомнился я. – Ну и как я с ним? Рукавицы придется брать – порвет всего, пока вытащу.
– Не порвет, – Поликарпыч ловко ухватил кота за шкирку, выдернул его из коробки и поднес рыжую морду вплотную к своему лицу. Я инстинктивно зажмурился – сейчас вцепится!
– Мэоу! – утробно мявкнул кот и, вопреки ожиданию, стал отталкиваться от физиономии Поликарпыча передними лапами, не выпуская когтей.
– Ху-у-у! – Поликарпыч мощно дохнул на кота богатейшим чесночным ароматом – накануне тетя Маша наготовила ядреного холодца, до которого мой напарник был большой любитель.
– Уу-уяо!!! – нестандартно крикнул котяра, изо всей силы отворачивая морду в сторону, немного подумал и выдал что положено, в меру оскалившись:
– Фффа-а-а-а… – но как-то неубедительно, через силу, что ли.
– А ты говоришь… – победно констатировал Поликарпыч, водружая кота обратно. – Я его знаю – это соседский, Сашки-мясника. Ленивый, гад, – целыми днями спит и мясо трескает. Когда надо будет, возьмешь за шкварник и потрясешь.
– Сожрут, – пессимистично заявил я, ставя коробку в угол и вытаскивая из нычки под крайней половицей сверток с пистолетом. – Не жалко? Соседский все же.
– Не сожрут, – компетентно возразил Поликарпыч, наблюдая, как я напяливаю плечевую кобуру. – Когда приспичит, он летает как метеор. Поехали, что ли?
– Поехали…
Спустя восемь минут «Нива» притормозила в переулке за два дома до моей усадьбы. Взяв коробку с рыжим зверем, я напомнил Поликарпычу о бдительности и неспешной трусцой припустил по переулку к параллельной улице, на которую выходил тыл моего подворья.
Сумерки в этот вечер обычным порядком сгущаться не желали. Они уплотнялись со страшной скоростью, словно подстегивая меня: быстрее, солдат! Спеши собрать свой кровавый урожай, пока не ждут тебя, пока никто не знает, что ты есть. Ты волею судьбы получаешь значительную фору – для ворогов ты кошмарный фантом тьмы, поле брани в твоей власти!
Нащупав в заборе с тыльной стороны металлическую заслонку, я поставил коробку на землю и принялся осторожно расшатывать стальные штыри, вбитые в землю для крепления заслонки. Я вообще-то стараюсь быть оригинальным при исполнении различных акций, но в данном случае пришлось повториться – под давлением обстановочных факторов. Это я не про заслонку, а по поводу рыжего зверя с банками на хвосте. В свое время я уже развлекался подобным образом. Дело в том, что абреки для пущего спокойствия держат в усадьбе двух беспородных собак. Горцы привыкли, что на пастбище их покой охраняет целая свора четвероногих, и, будучи в долине, не изменяют этой привычке. С этими лохматыми двортерьерами я не знаком, а объяснить им, что я являюсь фактическим хозяином данного подворья и пришел восстановить историческую справедливость, полагаю, будет весьма проблематично. Стрелять в них рискованно: сумерки, собака гораздо менее статична, чем человек, – целиться намного труднее, тем более их две. Один неудачный выстрел, и шуму будет – вся округа сбежится. Нет, мы поступим по-другому. Я тут в свое время пытался соорудить бассейн, да все руки не доходили. Единственное, на что меня хватило, это завезти трубы да продолбить отверстие в заборе. А оккупанты, видите ли, данное отверстие заслонкой заделали, чтобы кабыздохи не убежали – человек тут не пролезет. Ничего – мы сейчас это дело поправим…