– В Литовской, – не моргнув глазом соврал я. – А дядя мой – Кошелев Александр Витальевич. Если хочешь – можешь проверить. Заодно и привет ему от меня передашь – то-то он обрадуется, когда узнает, что я вовсе не утонул, а так – потерялся маненько…
Рустем вытащил из нагрудного кармана толстовки какую-то странную штуку – ранее я такие не видывал: что-то типа калькулятора с присоединенной к нему проводком ручкой. Нажав на кнопку, хозяин дома быстро записал прямо на табло – едва прикасаясь к нему ручкой – и показал мне: название станицы и координаты «дяди». Ну что ж, очень даже недурственно, – если есть возможность у этой штуковины своевременно батарейки менять.
– Последнее слово техники – электронный блокнот. Все помнит! – горделиво пояснил Рустем, пряча хитрую штуковину в карман, и грозно пообещал:
– Я обязательно проверю – пиз. – .шь ты или нет. Если пиз…шь, я тебя живьем на муравейник положу – голого! Буду сидеть и смотреть, пока тебя муравьи до костей не обглодают. Я так всегда поступаю, когда сомневаюсь, врет человек или нет. Ты меня понял, Иван?
– Клянусь Шивой – я сказал тебе чистую правду! – торжественно провозгласил я, глядя в глаза своему собеседнику кристально чистым взором. – Не надо на муравейник, ладно?
– Не понял… – удивился Рустем. – Кем клянешься?!
– Шивой, – повторил я. – Это наш бог.
– А ты это… ты кто вообще – по вире? – насторожился Рустем. Я тут же пожалел, что свалял дурака, намереваясь пошутить: хозяин дома был страшно серьезен. Неизвестно еще, как он реагирует на такие вот странные приколы – может, не говоря лишнего, прирежет прямо на месте. Ведь боятся же его за что-то близкие и домочадцы…
– Я с рождения посвящен Шиве, – как можно более уверенно продекламировал я. – Наше братство проповедует его учение. Это одно из направлений буддизма – самое лучшее и светлое. Шива – танцующая светлая радость, воплощение всего самого прекрасного во Вселенной. Шива – это музыка души и благодать гармонии. Доступно?
– Убивать разрешает? – деловито поинтересовался Рустем, не желая далее внедряться в хитросплетения чуждой религии – его более интересовали чисто меркантильные вопросы, близкие по роду жизнедеятельности. – Грабить, насиловать, воровать?
– Нет, не разрешает, – категорически отверг я столь гнусное предположение. – Люди должны жить в гармонии…
– А на хера ты тогда Султана по башке стукнул? – коварно напомнил Рустем. – В тот раз, когда хотел удрать? Значит, нарушил?!
– Да, нарушил. Но Султан заставлял меня работать, – быстро нашелся я. – Это самый тяжкий грех по нашему учению. Нельзя заставлять человека делать то, что он не хочет. И потом – я только слегка стукнул его, хотя мог бы и убить – мне никто не мешал. Я ничего не взял из его дома – только еду, которую заработал стократно. За этот проступок Шива наказал меня – сломал мне руку, которой я ударил человека!