– Обнаружить склад. Ликвидировать охрану и организовать скрытую транспортировку содержимого склада на КП, – четко протараторил лейтенант. – При невозможности транспортировки – взорвать. А мы никуда не идем…
– Потому что пока ничего не обнаружили, – закончил я. – Как обнаружим, так сразу и потопаем – ты не переживай. Видишь – все в строчку. Будешь работать, когда мы найдем этот долбаный склад и перережем охрану. А пока – отдыхай…
Трое суток мы тщательно следили за каждым перемещением в селе и его окрестностях, изучая особенности местности и жизненный уклад гирлихашин… эмм… гирлихашев… черт, язык сломаешь – короче, вы поняли. Я сидел на самой вершине холма в удобно оборудованном и тщательно замаскированном гнездышке, вооружившись «Вороном»27 и мощной стереотрубой на штативе, которую выклянчил у артиллеристов, а по обе стороны от меня на значительном удалении исправно функционировали два трехсменных поста наблюдения, которым пришлось довольствоваться обычными двенадцатикратными биноклями и весьма потрепанными НСПУ28– не по чину хлопцам такая классная трубочка, как у меня, – в табельный комплект экипировки спецназа сия диковинка, увы, не входит.
В общем, все занимались своими делами: мы ударно наблюдали, саперы спали с утра до вечера и периодически переругивались – лейтенант пытался воспитывать прапорщика Васильева, полагая, что полученное образование и двухнедельный опыт пребывания на войне дают ему неоспоримое преимущество перед мужиковатым «куском» простецкой внешности и с мягким характером. Дядя Ваня клал с прибором на высшее образование лейтенанта и на его потуги самоутвердиться в амплуа начальника: двадцать лет пребывания в войсках и активное участие во всех локальных войнах сформировали у немолодого сапера свое, особое восприятие таких вот желторотых юнцов, которые смотрят на наш загаженный мир через розовые очки.
– Будешь выделываться – заведу на минное поле и оставлю к некоторой матери, – таким образом обычно обрывал надоевшие нравоучения дядя Ваня, игнорируя угрозы начальника лишить его гипотетической тринадцатой зарплаты и вообще отдать под трибунал за скверное обращение с вышестоящей персоной.
В Гирлихаше и близлежащих окрестностях ничего интересного не происходило. Жители вяло крестьянствовали, не проявляя особого рвения – очевидно, никто особенно не надеялся на непрочный мир. В тракторной бригаде, расположившейся на окраине села, механизаторы неторопливо возились, восстанавливая свежевзорвавшиеся на своих и чужих минах трактора, пастухи выгоняли овнов на обширные луга, находившиеся к северо-западу от села, в противоположной от леса стороне. В лес, увы, никто не ходил и не ездил.