Длина этих скатов от вершины до того места, где спуск плавно переходит в обширную равнину, составляет от полутора до двух километров, они прекрасно просматриваются невооруженным взглядом на всем своем протяжении и, несмотря на упомянутую выше пологость, недоступны для транспорта из-за многочисленных складок и гигантских карманов, образовавшихся еще в те времена, когда повсюду на земле кипела вулканическая масса.
Транспорт может подняться сюда лишь по единственной дороге, которая денно и нощно охраняется усиленным «нарядом» из аксакалов, что режутся в нарды в чайхане, расположенной у самого въезда в село. А в пешем порядке – откуда ни заходи – тебя увидят еще в самом начале восхождения. Увидят, и сделают выводы, и доложат кому надо…
Есть такое расхожее изречение: «Все возвращается на круги своя…» Раньше я как-то не придавал ему особого значения, как, впрочем, и остальным подобного рода оборотам, почерпнутым из глубины народной мудрости. Некогда было обращать внимание на такие мелочи: были, знаете ли, дела поважнее, нежели вдумчивый разбор словесных хитросплетений, передающихся из поколения в поколение.
А зря не придавал. Надо было поосторожнее относиться к этим своеобразным магическим формулам, которые сплошь и рядом доказывают с беспощадной жестокостью: ничего в этом мире просто так не происходит. Практика подтвердила: все в жизни взаимосвязано и взаимонаказуемо – дай срок, и цикл завершится, вернувшись в исходную точку, из которой в свое время ты стартовал по скользкой дороге, наивно полагая, что сам управляешь своей судьбой…
В самом начале этой скверной истории, если помните, мы с Сашкой Кошелевым (для своих – Джо) валялись здесь, на перевале, и лениво поглядывали в бинокль на замурованное в каменный мешок село. Чем мы тогда были озабочены? Черт, столько времени прошло… Ах да – мы, наивные придурки, планы строили. Полагали, что мы самые крутые, непотопляемые, этакие господины – господинчики своей судьбы, и вообще типа того, семи пядей во лбу. Полагали, что все в этой жизни подвластно нашей воле. Возможно, с того момента и начались мои злоключения. Судьба-зебра жестоко посмеялась надо мной, доказав, что старик Конфуций был прав: ты пушинка в этом мире бурь. Воля твоя, каким бы страшным и великим ты ни был, вторична, а есть воля первичная, от тебя не зависящая и имя ей – Предопределение…
В общем, была вторая половина дня, я опять лежал в верхней точке непроездного перевала неподалеку от Челушей и наблюдал в бинокль за перемещениями особей нашего разряда, которые чрезвычайно меня интересовали. Все было как в прошлый раз, только с некоторыми поправками. Я потерял своего боевого брата Джо, потерял веру в удачу и неизбежность благоприятного исхода всех дел, за которые я принимался. Бинокль тоже был не мой – я одолжил его у Фила, бывшего цэрэушника; одежда на мне также была чужая, купленная Грегом; я вяло жевал чужой черствый хлеб – чеченскую лепешку, и вообще… Цикл подходил к завершению. Я возвращался в исходную точку один и с тревогой ожидал, каков же будет финал…