— Надо ответить, — с хмурой рассудительностью проговорил Пафнутьев и, пройдя в комнату, поднял трубку.
Звонил Бевзлин.
— Доброе утро, Павел Николаевич! — раздалось радостное приветствие.
Чувствовалось, что отдохнул Бевзлин куда лучше, чем Пафнутьев. — Как вы себя чувствуете?
— Спасибо, хорошо.
— Извините, что повторяюсь, но мне бы хотелось надеяться, что вы сделали правильные выводы из нашего вчерашнего разговора?
— Можете в этом не сомневаться, Анатолий Матвеевич.
— И в дальнейшем у нас с вами не будет неприятностей?
— Как я могу это обещать... Это не в моей власти.
— Но усилия приложите?
— И в этом не сомневайтесь.
— Знаете, Павел Николаевич, в ваших словах мне все время видится второе дно... Вы отвечаете не только на мои слова, но и еще на какие-то свои мысли...
Вам не кажется?
— Мало ли чего мне кажется... В данный момент мне кажется, что я опаздываю на работу.
— Так есть второе дно?
— И третье тоже.
— Вы шутник, Павел Николаевич!
— Тем и жив.
— Вы заметили, что я ничего не говорю о вашем водителе?
— Заметил.
— Считайте, что его нет.
— В каком смысле?
— В прямом. Я не делаю намеков, не говорю иносказательно, не пытаюсь дать понять, я всегда говорю прямо и открыто.
— Это делает вам честь. А как поживает белый «мерседес»?
— Я вижу, вы тоже не склонны выражаться намеками... «Мерседес» восстановлению не подлежит. А если его и отмоют, то сесть в него я все равно не смогу. Он всегда для меня будет вонять городским говном. До тех пор, пока ваш водитель... Вы меня поняли?
— Да. И после этого запах говна в вашем «мерседесе» исчезнет? Или вы перестанете его замечать?
— Там воцарится другой запах. Более мне приятный.
— Какой, интересно?
— Говно можно смыть только кровью, Павел Николаевич.
— Мысль интересная. Я ее запомню. Похоже, не только говно, но и все остальное вы предпочитаете смывать исключительно кровью.
— Забавное наблюдение, — усмехнулся Бевзлин. — Я как-то не задумывался об этом... Может быть, вы и правы. Знаете, какой вывод я сделал из этой нашей беседы?
— Скажите, пожалуйста, буду премного благодарен.
— Дерзите, Павел Николаевич. Следовательно, урок не усвоили. Проявляете непокорность, оставляете за собой право поступать, как считаете нужным... Кровь играет в ваших жилах, Павел Николаевич?
— Да, пока она еще там.
— Кто? — не понял Бевзлин.
— Кровь.
— А! — Бевзлин рассмеялся. — Шутите? Это хорошо! Прекрасное качество. Павел Николаевич, вы поставили меня в сложное положение... Я не могу жить спокойно в этом городе, пока вы сидите в своем кабинете. И потому вынужден спасаться.
— Хотите написать явку с повинной?