— Мне звонил Павел Николаевич, — сказала женщина, принимая ребенка. — Все в порядке, скажите ему, чтобы он не беспокоился.
— Беспокойство его пройдет, когда я ему позвоню, — Андрей слегка уколол сестричку, дав понять, кто здесь главный. Прямо в прихожей он набрал номер телефона и связался с прокуратурой. — Павел Николаевич? Докладываю обстановку...
Задание выполнено.
— Все, что нужно, доставил куда нужно и у тебя не возникло никаких неприятностей? — спросил Пафнутьев. Андрей лишь по этому его вопросу понял, насколько усложнилось положение — даже Пафнутьев из своего собственного, служебного прокурорского кабинета не решается говорить открыто.
— Да, — ответил Андрей.
— Ты ничего не заметил... Такого-этакого?
— Нет.
— Значит, все в порядке?
— Да... Я вам нужен?
— Подъезжай, там будет видно.
— Понял, — Андрей положил трубку.
Выйдя на улицу, он подождал замешкавшуюся сестричку. Похоже, она задержалась нарочно, чтобы заставить его помаяться на улице. Выйдя из дверей, девушка сбежала по ступенькам и, не взглянув в сторону машины, в которой сидел Андрей, пошла в противоположную сторону — видимо ждала, что он окликнет ее, догонит на машине, уговорит сесть. Но Андрей не окликнул, не позвал. Смотрел вслед удаляющейся девушке и не мог заставить себя произнести ни слова. Она замедлила шаги, оглянулась, бросив через плечо взгляд на его «Волгу».
Андрей не сдвинулся с места, пока девушка не скрылась за углом. Он наверняка знал, что она наблюдает сейчас за ним из-за киоска или автобусной остановки, но оставался на месте. Что-то мешало ему броситься вслед за девушкой, неплохой в общем-то девушкой. «Возраст? — спросил себя Андрей.Неужели возраст? Не должно бы...» Он знал, ясно понимал, как сильно изменился за последнее время. Суровее стал, молчаливее и спокойнее. И к себе относился уже без прежнего трепета. Будь, что будет — так примерно можно было объяснить его состояние.
Только теперь он понял слова китайца, который на каждом занятии напоминал о спокойствии. И вот пришло спокойствие, но с налетом какого-то пренебрежения, безразличия к самому себе. Да, Андрею стало не очень важно все, что с ним происходит и произойдет. И тогда он понял, что стал сильнее. Дошло до него еще одно — в любой схватке, кровавой или бескровной, он готов идти дальше, чем другие, он готов идти до конца, что бы его не ожидало — смерть, кровь, преступление... Противник это всегда чувствует, и, если у него нет такой готовности, он уклоняется, он не может бросаться в схватку, зная, что не готов к самому страшному.
А Андрей был готов.