— Друг, директор гастронома...
— Хороший гастроном?
— Ничего... В порядке заведение.
— Купи его. Не нужен ему гастроном. Перебьется.
— Есть парнишка... Помощник, юный друг, как говорится.
— Пусть исчезнет! — рассмеялся Бевзлин. — Для начала. Тебя что-то смущает?
— Толя, послушай меня... Я навел справки об этом Пафнутьеве. Крутой мужик, оказывается. Он побывал в хороших переплетах...
— Круче нас с тобой? — радостно удивился Бевзлин. — Неужели такое возможно?
— Не круче, конечно...
— Но где-то рядом? — подсказал Бевзлин. — Слушай меня, Шанец. Если он крутой, но не наш — убрать. Если крутой, но наш — приблизить, нагрузить работой, поощрить. Ведь он начальник следственного отдела? Хорошо бы на этом месте иметь своего человека, а?
— Хорошо бы, — согласился Шанцев.
— Значит, так... При малейшем сомнении — убирай. Без следов. По нашему законодательству, если есть труп — есть убийство, если трупа нет, то и убийства нет. Помочь? — Бевзлин улыбнулся белозубо, широко.
— Справлюсь, — Шанцев прекрасно понимал, что за предложением помощи скрывается обыкновенное подзуживание, подзадоривание, которое не будет продолжаться слишком долго. Бевзлин хочет убедиться — действительно ли он справится или же ему придется помогать. Знал Шанцев — дорого обходится помощь Бевзлина, слишком дорого для любого, кто на нее соглашается.
— Еще... Он знает только о старике и обо всем, что с ним связано? Больше он ничего не знает?
— Я подробно с ним поговорил. Ни малейшего намека на остальное не было. Он бы дал понять. Очень уж хотелось ему прищучить меня... Нет, он бы не удержался.
— Хорошо. Приму меры. Но основное лежит на тебе. Вопросы есть?
— Вопросов нет.
— Будь здоров, дорогой друг! — весело рассмеялся Бевзлин и, легко, пружинисто поднявшись из кресла, протянул Шанцеву узкую ладонь.
* * *
Андрей не сразу понял, что с ним происходит. Какая-то непривычная раздраженность сменялась неуверенностью, уже вернувшись вечером домой он неожиданно спохватывался, одевался и выходил в весенний город. Мать смотрела на него озабоченно — она тоже не понимала, что с парнем. Отшагав по улицам час-полтора, Андрей возвращался молчаливый и сосредоточенный, быстро принимал душ и ложился спать, так и не обронив ни слова.
— У тебя все в порядке? — спросила как-то мать, не выдержав тягостного его состояния.
— Конечно, нет, — улыбнулся Андрей. — Разве может быть у человека все в порядке? Так не бывает.
— Что-то тебя водит, Андрюша...
— Поводит-поводит и перестанет, — успокоил он мать и, коснувшись рукой ее плеча, ушел в свою комнату. И только там, наткнувшись взглядом на фотографию женщины, он как бы встряхнулся. И понял, что дело в ней, в этой красавице со строгим, печальным взглядом, обнаженной грудью и распущенными волосами. Андрей взял портрет в руки, всмотрелся в ее лицо, глаза и вдруг осознал, что, никогда не видя ее живой, смертельно по ней соскучился, что хочет ее видеть.