— Слушаю! — наконец прозвучал голос Шаланды.
— Пафнутьев тревожит.
— Давай, тревожь.
— Ты подготовил выступление по телевидению?
— А что?
— Материала хватает?
— Можешь добавить?
— Могу, — усмехнулся Пафнутьев.
— Неужели... — голос Шаланды оборвался, он так и не решился произнести вслух мелькнувшую догадку. Слишком уж она была невероятной.
— Да, Жора, да. Еще один труп.
— Кто на этот раз?
— Маргарита Объячева. Жена хозяина.
— Убита?
— Возможно.
— Как?
— Не знаю. На теле видимых повреждений нет.
— Сколько же там осталось живых?
— Пятеро. Телохранитель, его жена, секретарша... Кстати, прекрасная девушка, красавица, умница...
— Остановись, Паша. Кто еще? — взмолился Шаланда.
— Друг семьи Вьюев и объячевский зек Скурыгин.
— Ты присматривай за ними.
— Твои ребята присматривают. Они надежные профессионалы, мимо них даже мышь не проскочит незамеченной. Птица не пролетит. Комар носа на подточит.
— Ладно, Паша. Я вот прикидываю, прикидываю... Осталось пятеро... Четверо из них наверняка убийцы... Они ведь не остановятся... Им следы надо заметать.
— Может, четверо убийц, но не исключено, что один... Может быть, в доме есть какая-нибудь потайная комната, в которой убийца и прячется? Будем думать. Что твой строитель? Как его... Вулых.
— Желает говорить с тобой.
— Да-а-а? — по-дурному заблажил Пафнутьев. — Созрел, значит.
— Чем-то ты ему приглянулся.
— Он мне тоже. Высылай машину за Маргаритой. Передавай большой привет ночным телезрителям.
— Может, подъедешь, выступишь?
— Да боюсь я их тут без присмотра оставлять! Боюсь! — признался Пафнутьев. — Приеду утром, а их уже трое осталось... Нет, Жора, не уговаривай. Кому-то на роду написано блистать в свете юпитеров, а кто-то должен вахтером служить, — жалостливо простонал Пафнутьев.
— Да, Паша, да! Кто для чего создан... С природой не поспоришь.
— Кстати, Худолей опять отличился.
— Все! Мне пора. О худолеевских подвигах расскажешь кому-нибудь другому.
— Я имею в виду, что он весь день не пьет. Ни капли в рот.
— Не верю! — заорал в трубку Шаланда и отключил телефон.
* * *
Снова и снова просчитывая события, случившиеся в объячевском доме, пытаясь понять суть происшедшего, Пафнутьев постоянно упирался в нечто необъяснимое — что произошло у строителей? Он мог понять поведение Вохмяниных, и Маргарита была ему понятна, и Света. Хотя и были к ней вопросы, недоумения, но по каким-то своим причинам он отодвигал Свету в сторонку — отойди, дескать, не мешай нашим серьезным разборкам.
Вьюев?
И с этим все в порядке, Пафнутьев мог предсказать его поведение, предвидеть решения — и спокойные, и истеричные, и попросту беспомощные.