— Похоже, Света знала, где расположен выключатель, — пробормотал Худолей, пристроившись у окна рядом с Пафнутьевым.
— Похоже, — согласился Пафнутьев. Оглянувшись, он увидел, что Вохмянин наблюдает за ним с поощрительной улыбкой. — Но если это ее работа, то зачем она туда побежала?
— После убийства человек некоторое время находится в шоке, — ответил Вохмянин. — Поступки совершает странные, непредсказуемые, часто губительные для самого себя.
— Я вижу, вы хорошо в этом разбираетесь?
— В чем?
— В том, как ведет себя человек после совершения убийства, какие поступки совершает, как сам себя губит... Откуда у вас столь странные знания?
— Я же бывший мент, — рассмеялся Вохмянин. — Мы с вами одной крови.
— Да? — Пафнутьев снова приник к окну. И увидел, как от сарая к дому, по лужам, взламывая легкий ледок, босыми ногами идет Света. — Если она убила старика или хотя бы приложила к этому руку, то зачем ей туда мчаться? — спросил Пафнутьев и сам себе ответил: — Сие есть тайна великая, непостижимая.
— Преступника всегда тянет на место преступления, — заметил Вохмянин, снова уставившись в экран телевизора — на этот раз там мелькали кадры разбомбленного туберкулезного диспансера.
— Прямо вот только убил и сразу назад тянет? — поинтересовался Пафнутьев.
— Я бывший мент, а вы нынешний... Вам виднее.
— Конечно, — кивнул Пафнутьев. — Вне всякого сомнения.
— Вот и я о том же. — Вохмянин просто не мог допустить, чтобы последние слова в разговоре были не его, чтобы собеседник подвел итог беседе.
Пафнутьев склонил голову к плечу, потом к другому, все это время с нескрываемым удивлением рассматривая затылок Вохмянина — плотный, мясистый, с округлыми поперечными складками. Он видел, что тому мучительно хочется оглянуться, посмотреть на Пафнутьева, оценить его отношение к своим словам. И эти его душевные муки четко отразились на затылочных складках — они налились красным цветом, слегка увлажнились, Вохмянин протер их платком, но так и не оглянулся.
В прихожей хлопнула дверь — вернулась Света. В каминный зал она не вошла. В наступившей тишине послышались ее легкие шаги по винтовой лестнице. Все понятно, ей надо было срочно надеть на ноги что-нибудь теплое.
— Как бы не сбежала, — обронил Вохмянин, не оборачиваясь.
— Авось, — ответил Пафнутьев.
В этот момент входная дверь хлопнула посильнее.
Все обернулись на грохот — в арочном проеме каминного зала стоял Шаланда.
* * *
Пафнутьев ощущал полнейшую растерянность — события происходили не так, как он предполагал, да и не те события, которых можно было ожидать, совсем не те события. На второй день после многократной смерти Объячева на острие всех событий неожиданно оказался бомж, человек, который, казалось бы, ни к чему не имел отношения, которого попросту терпели из жалости, из странной такой жалости. Так жалеет хозяин поросенка, чтобы в конце концов его зарезать к Новому году, так можно жалеть кур или вообще любую скотину, но бомж...